даже все остальные запахи леса. Этому поспособствовали достаточно благоприятная температура и влажность воздуха, подстегнувшие зарождение новой жизни в умерших разумных. Не сказать, что трупов много. Скорее всего, две небольшие группы партизан встретились, да и поубивали друг друга ко всем чертям. Мухи уже давно жужжащей тучей облюбовали этот участок леса, увлечённо ползая по бледным лицам, забираясь в открытые в крике рты, садясь на распахнутые глаза и откладывая свои личинки прямо в раны, из которых не так давно вытекала горячая кровь, увлекающая за собой тепло жизни.
Опять же на ум пришли многочисленные примеры из фантастических книг графоманов, где главный герой, увидев свежий труп, даже не начавший ещё вонять, сразу же сворачивается в приступе ужасающей рвоты. Не мне судить о достоверности таких описаний, поскольку массовых опросов никогда не проводил, но зато теперь могу стать одним из таких опрашиваемых, который скажет «ничего подобного». Да, ничего подобного я не испытал. Трупы и трупы. Воняют, но жить можно. Неприятно, конечно, но деваться некуда – не в моём положении проявлять излишнюю брезгливость.
Слева раздался шорох. Я сразу же спрятался за ближайшим деревом, в поисках какой-никакой защиты. Отстреливаться? Не смешно – я даже не видел противника, тогда как меня он, скорее всего, рассмотрел со всех сторон и под разными углами.
– Не стреляйте! Я хочу поговорить! – если шуршал разумный, то мой поступок будет вполне логичным, если нет, то об этом маленьком конфузе никто никогда не узнает. По крайней мере, я так думал до тех пор, пока шорох не раздался справа от меня.
– Поговорим, – услышал я, после чего грубый голос с рычащими нотками. Всё, о чём я успел подумать, было: «зря я сюда пришёл».
Придя в себя, я обнаружил, что голова у меня очень сильно звенит, а картинка перед глазами расплывается. Что ещё? А, вот ещё что: я связан по рукам и ногам. Причём руки связали за спиной, из-за чего сильно затекли. Да и в принципе у меня всё тело ныло от лежания в неудобной позе на твёрдом полу. А лежал я в камере, хотя, скорее всего это было ответвление пещеры. Да и кто я такой, чтобы осуждать убранство тюрьмы. Правильно, я – заключённый, а значит, моё мнение сто лет никому не впёрлось. И вообще, всё, что здесь есть, создано для того, чтобы я страдал. Но! Так как тут нет ровным счётом ничего, кроме каменных стен, каменного пола и точно такого же каменного потолка, то страдаю я на чистом энтузиазме. Единственное, что помогает страдать – неровный угловатый пол. Но, честное слово, будь тут удобная кровать, то энтузиазма во мне было бы раза в два больше. К сожалению, не судьба. Что ж, мне остаётся только ждать, когда придут мои пленители с целью допросить некий непонятный элемент. Вариантов ровно два. Вариант под номером раз: если это гномы, то я для них являюсь неким враждебным элементом, который вдруг сдался в плен. Может, чудом выжил в той стычке, кто его знает? Вариант два: это люди, тогда я становлюсь либо возможным дезертиром, который сбежал с поля боя, либо всё тем же чудом выживший, либо неизвестный науке