промежуток времени. Я даже перегнулась через сложенный из грубого камня бортик и заглянула внутрь, надеясь рассмотреть дно, но не увидела ничего, кроме темноты. Из колодца пахло сыростью, а еще мне показалось, что моего лица коснулся ледяной сквозняк, который дул как будто из самого сердца земли.
«Как ты думаешь, Тетя, – спросила я, – этот колодец очень глубокий?»
Она улыбнулась.
«Не удивлюсь, если окажется, что он ведет на другую сторону нашей планеты – например, в Японию».
«Но это невозможно!» – возразила я.
«Тогда, быть может, он ведет в какой-то совсем другой мир», – сказала она, бросая в колодец еще один камешек.
Я еще сильнее перегнулась через бортик – уж больно мне хотелось рассмотреть этот другой мир, о котором говорила Тетя, но она крепко схватила меня сзади за платье и оттащила назад.
«Осторожнее, Сара! Куда бы ни вел этот колодец, я не думаю, что ты действительно хочешь там оказаться».
Кларенс сказал, что Герти лежала на дне, свернувшись калачиком, словно спала.
«Она совсем не страдала», – поддакнул Лусиус. Его голос звучал негромко, успокаивающе, и таким же успокаивающим был жест, каким он взял меня за руку. Его ладонь была теплой и сухой, словно он ее припудривал, и на ней не было ни шрамов, ни мозолей. Лусиус подъехал как раз тогда, когда Герти доставали из колодца, и мне показалось несправедливым и жестоким, что он там был, а я – нет. Еще Лусиус сказал, что Джереми Бемис спустился на дно на веревке и затянул Герти петлю на талии, а остальные тянули. Услышав об этом, я крепко закрыла глаза, пытаясь не думать о том, как маленькое тельце моей девочки раскачивалось из стороны в сторону, стукаясь о каменные стенки колодца, пока ее тащили из темноты на свет.
Вот только этого света она уже не увидела.
«Она умерла мгновенно», – добавил Лусиус, пытаясь меня утешить, но никакого облегчения я не испытала. Я слишком хорошо помнила, как бросала в колодец камни, и как долго мне приходилось ждать, прежде чем снизу доносился звук удара.
Я попыталась представить себе, каково это было – падать в колодец.
Падать и падать, бесконечно проваливаться в холодный, сырой мрак, не видя вокруг ничего, кроме грубых каменных стен с разводами плесени и ледяных кристаллов.
Наши дни
2 января
Снежинки плясали в свете фар пикапа, описывая кривые, пьяные круги и затейливые спирали. Шипованная резина хорошо держала заснеженную дорогу, но на поворотах Базз почти не снижал скорость, и тогда машину заносило так сильно, что она оказывалась в опасной близости к обочине, на которой громоздились высокие, косматые сугробы, какие можно увидеть только в сельской местности вдоль проселочных дорог с одной полосой движения.
– Выключи фары, – сказала наконец Рути. Они подъехали уже достаточно близко к ее дому, а она не хотела, чтобы мать опять устроила скандал из-за