подступил комок, нехорошее предчувствие сдавило грудь.
– Тебя кто-то обидел, доченька? – дрожащим голосом спросила женщина.
Прасковья устало взглянула на мать и покачала головой.
– Нет, мама, – ответила она.
Взгляд девушки был странным – пустым и отрешённым. Зоя осторожно взяла дочь за руку.
– Что же ты в лесу делала, Прося? Где Маша?
Вокруг них столпились мужики и парни, все внимательно слушали, что скажет Прасковья.
– Маша? – спросила Прасковья и задумалась, будто вспоминая, кто такая Маша. – Маша в лесу…
Прасковья осеклась и стала беспокойно оглядываться по сторонам.
– Что же ты Машу-то в лесу оставила, Прасковья? – крикнул кто-то из толпы.
– Где Маша, Прося? – тихо спросила Зоя, сжимая руку дочери.
Взгляд Прасковьи помутнел, лицо побледнело ещё сильнее.
– Маша попросила меня сходить с ней к лесному оврагу. Ей хотелось сорвать цветок папоротника.
Прасковья отыскала глазами родителей подруги и замерла…
– Говори, Прося, говори, не томи! – нетерпеливо воскликнула Зоя.
– Она поскользнулась и упала в овраг, – тихо выдохнула девушка. – Она… Она разбилась насмерть!
В толпе ахнули, зашептались. Мужики тут же побежали в лес, в сторону большого оврага. А Прасковья с матерью остались стоять, растерянно глядя друг на друга.
– Доченька, как же так? У тебя свадьба через неделю. Тебя-то зачем в лес понесло?
– Не знаю, мам! – всхлипнула Прасковья. – Маша просила сходить с ней, вот я и не смогла отказать.
Зоя укоризненно покачала головой.
– Ох, девки-девки! Молодые, беспутые, безголовые!
– Мам! Да если бы я знала, что так будет, разве я согласилась бы идти? Машка так просила, так просила! Что же мне делать-то теперь, мам?
Зоя обняла рыдающую дочь, прижала к себе и нащупала на её спине разорванную ткань платья. Обойдя Прасковью и взглянув на её спину, женщина вскрикнула от ужаса – вся спина дочери была в свежих, кровоточащих царапинах. Словно какой-то зверь драл её острыми когтями.
– Прасковья, кто же тебя так? – тихо спросила Зоя. – Вся спина изранена.
– Не знаю… Я по лесу бежала, ничего перед собою не видела, падала… – пролепетала Прасковья.
Взгляд её снова стал отрешённым; она нахмурилась, силясь вспомнить, что с ней случилось, но ничего не помнила, всё словно покрылось чёрной пеленой.
– Прасковья, милая, скажи правду. На вас с Машей кто-то напал? – еле слышно произнесла Зоя.
– Не знаю. Нет… – растерянно ответила Прасковья, и из глаз её непрерывным потоком потекли слёзы. – Мам, я не помню! Я ничего больше не помню!
– Ладно, всё-всё, успокойся, не реви, – строго сказала Зоя.
Она взяла дочь за руку и потянула её за собой. Прасковья послушно пошла за матерью, громко всхлипывая.
– Ничего-ничего. Сейчас баню затоплю, намою тебя, напарю, чаем травяным напою, и ты сразу в себя придешь, успокоишься.
– Что