стать обладателями карты и выбраться из этой мышеловки.
Когда до немецкого мини-кортежа оставалось порядка пятнадцати метров, я прибавил скорость, вылетел на полосу встречного движения, смял грузовиком мотоцикл и ударил в левое крыло легковушку. Удар был страшный. Конечно, легковые автомобили этих времён весили намного больше, нежели их потомки в будущем, но грузовик есть грузовик – легковушка, словно получив великанский пинок, вылетела в кювет, после чего, перевернувшись три раза, вновь встала на колёса. Покорёженный капот пострадавшего автомобиля частично оторвало, и из пробитого радиатора белыми клубами повалил пар.
Мы при таране не пострадали, а лишь немного ударились головами – я об руль, Воронцов о торпеду, а труп о стекло.
Я остановил наш грузовик, прижавшись к обочине, выхватил из кармана пиджака пижамы револьвер и, крикнув: «Прикрой!» – бросился к раздавленному мотоциклу. Воронцов выскочил из кабины и, примкнув штык к винтовке, побежал за мной.
Беглый осмотр искорёженного мотоцикла и солдат показал, что мотоциклисты мертвы. Как и водитель автомобиля. А вот пассажир, ранее сидевший на заднем сиденье, оказался жив. Он лежал на полу и, хрипя, пытался встать.
Сбоку раздался приглушённый грохот – я было дёрнулся в сторону возможной угрозы, но сообразил, что это просто отвалилась смятая ударом решётка радиатора.
Через оторванную при аварии заднюю пассажирскую дверь вытащил немецкого офицера за шкирку из салона и подтащил к передку машины, чтобы в свете удачно непогасших фар он был виден моему напарнику. Воронцов отошёл на метр назад и навёл на него винтовку. Майор поднял трясущиеся руки вверх, и я его обыскал. Забрал личные документы, парабеллум с кобурой и, посмотрев на командира, спросил:
– Что с ним будем делать? Пристрелим или с собой возьмём?
– А в каком он звании? – поинтересовался лейтенант ГБ. – Как бы у него узнать, ценный он фрукт или нет?
Майор, очевидно, шестым чувством почуяв, что сейчас речь идёт о нём и что решается его судьба, тут же что-то быстро затараторил на немецком.
– О чём он? Ты знаешь их язык? – посмотрел на меня командир.
– Немного знаю. В школе учил, – ответил я. – Но сейчас это неважно. Захваченный нами клиент – офицер. У него погоны есть. Да и не будут обычных солдат в таких вот шикарных машинах катать. Так что этот крендель относительно большая шишка. Почему относительно? Потому что это опять же явно не генерал и не фельдмаршал. Ведь будь он кем-то из вышеназванных, охрана и сопровождение были бы у него куда солиднее и многочисленнее.
– Согласен. Ну тогда всё равно давай возьмём его с собой. Раз офицер, то, скорее всего, он что-нибудь знает и будет для нашего штаба полезен.
Как ни хотелось мне возразить на слова чекиста и пристрелить фашиста, ибо пленник на плечах – это явная обуза, но всё же Воронцов был прав. Этот вояка отступающим войскам мог быть действительно полезен. Ведь он мог знать, куда, как и какими силами противник нанесёт свой следующий удар. А ведь сейчас, в августе 1941 года,