городов и озер; Илль теперь тоже сидела на полу, опираясь плечами на сиденье и запрокинув голову, и мне казалось, что она уплывает от меня по стремительно мчащемуся потоку, и я вижу мельканье причудливого дна, тянущего ее к себе.
Ну же, тони, гибни, исчезай! Мы посмотрим, кто кого. Мы посмотрим, как это я позволю тебе уплыть от меня.
– Сударыня, могу я прилечь к вам на колени?
– Нет, мой принц!
– Я хотел сказать – положить голову к вам на колени…
– Нет, Рамон.
– Да, Илль! И не смотри на меня так. Я ведь все посмею. Все, чего хочу я… и чего хочешь ты. Не вырывайся. Я буду груб. Я знаю, что ты сильнее меня. К черту всех хрупких и беззащитных. С тобой можно только так. Ты ведь сама этого хочешь.
– Откуда…
– Не спрашивай. Знаю.
– Нет.
– Скажи, что все – неправда, и я разобью мобиль.
– Я люблю тебя, Рамон. С того утра, как увидела тебя на набережной. Почти год назад. Я прилетала к отцу и видела тебя. Я только видела тебя. Не целуй меня. Мне нужно только видеть тебя.
Ее голова лежала на моих ладонях. И она хотела, чтобы я не целовал ее.
– Ты слишком близко. Я не вижу тебя.
– Это – губы. Это – руки. Это – сердце. Все.
– Нет, – прошептала она. – Это не все.
И тут я понял. Она видела меня – не одного.
– Это – все! – крикнул я. – Все! Слышишь? Эта скорлупа – и мы. И никто больше!
– Нет, ты сам знаешь, что нет.
– Тогда зачем же все это? Поверни мобиль обратно.
Рука ее приподнялась – и упала. И я вдруг понял, что от ее силы и мужества не осталось и следа. И еще я понял, что мои губы были первыми, и огромная нежность к этим тихим рукам, зацелованным мною, поднялась и переполнила меня. Я приподнял ее и прижал к себе.
– Илль, – шептал я, не отрываясь от ее губ и чувствуя, что эта нежность будет моим последним разумным человеческим ощущением. – Моя Илль. Моя.
– Нет. Нет. Нет.
– Все равно – да или нет. Теперь уже все равно. Ты любишь меня. Я люблю тебя.
– Но этого ведь так мало…
Она еще пыталась спрятаться за шаткую ограду слов, но я закрыл ее губы своими губами и целовал их, пока хватало дыхания. Но когда его не хватило, я услышал:
– Ты знаешь, отчего умирает Сана Логе?
Господи, если бы я ослышался!
– Они полетели на твой буй. Пять летчиков и она – врач. Они полетели за тобой. Корабль шел до тех пор, пока не почувствовал излучения. Тогда они вернулись, и… Теперь очередь Саны.
– Почему это знаешь ты?
– Мне сказал Патери Пат.
Так вот что сказал ей Патери Пат!
– Почему этого не знаю я?
– Значит, так хочет Сана Логе. И я на ее месте не сказала бы.
– Почему?
– Не знаю. Наверное, у меня было бы ощущение, что я прошу у тебя благодарности за то, что я сделала.
Я положил руки на колени и опустил на них голову. Мобиль резко накренился, помчался еще быстрее. Я не знаю,