какое-то недоразумение…
Губанько удивлённо поднял брови, что выглядело вполне натурально. На деле же, поскольку прокурора уже почти ничем удивить было невозможно, этот трюк с бровями он проделал, как всегда, по-актёрски.
Театральности им обоим было не занимать. Оба чуть заметно, но любезно улыбались и глядели открыто друг на друга, наигранно простодушно хлопая ресницами.
– Недоразумение? – переспросил Губанько, в первые же секунды почуяв какой-то подвох – слишком уж победоносно выглядел его зам, как ни пытался это скрыть.
– Сытник приняла сегодня почту. А среди прочего – конверт. Вот этот, – продемонстрировал принесённое. – В нём ни писем, ни записок. Только вот что, – вытащил из конверта те самые две пайки хлеба и показал шефу, как это обычно делают следователи, когда предъявляют упёртому обвиняемому неопровержимые улики.
Брови прокурора опять поползли вверх, но уже не театрально, а вполне естественно. Он еле заметно побледнел, но, совладая с эмоциями, спросил твёрдым голосом, даже как бы равнодушно:
– Ну и что?
Лядских, чтобы не переиграть, не выказать своего злонамеренного интереса, скрючил губы, словно говоря: "Да кто его знает, что? Сам ничего не понимаю".
И вставил, как бы между прочим:
– Наверное, чья-то идиотская выходка. Конверт на Ваше имя.
Губанько на это не отреагировал никак – цепкий взгляд его уже успел царапнуть по депеше за несколько мгновений до реплики Лядских, и он уже знал, на чьё оно имя.
– Мало ли идиотов на свете, может стоит, Вячеслав Дмитрич, установить личность отправителя? – Лядских посмотрел на прокурора изучающе, но выказывая готовность незамедлительно исполнить его указания.
– Не стоит, Юрий Николаич. Чепуха какая-то. Выброси это нах… Или, – ловко принял, а по сути выхватил из рук зама конверт, скомкал его и швырнул в урну, – дай я сам выброшу. А это, – указал на хлеб, – кинь за окно во двор. Там голуби склюют. У тебя ко мне какое-то дело?
Лядских замялся. Он понял, что эта баталия им проиграна. Надо было взять с собой хоть какие-нибудь бумажки на подпись. Для отвода глаз, А так, правда, ерунда получилась И в голову, как назло, ничего дельного не приходило. Наконец, он вяло и с запинками промямлил:
– Д-да. Обвинительное заключение по тому делу… я вам рассказывал… Придётся вернуть в следственный… Там… в общем, доработать кое-что надо… Но я ещё раз изучу…
Не очень убедительно у него вышло. Да ещё смутил озорной блеск глаз Губанько. И, наконец, тон прокурора, по-отечески фамильярно выпроваживающего зама из кабинета словами:
– Это правильно, Юра, ещё раз хорошенько изучи. Ступай, работай.
Лядских ничего другого не оставалось, как покинуть кабинет руководителя, не прояснив для себя ни малейшей сути по поводу загадочной посылки, как говорится, не солоно хлебавши…
Но как только за ним закрылась дверь и, словно сигнал к действию, щёлкнул язычок дверного замка, Губанько, как одержимый, вскочил с кресла и стрелой