уже несбыточная мечта стоит у меня на подоконнике в маленьком деревянном домике деда. Зелёная с жёлтым, с чёрным сиденьем, с облучком, как сейчас её помню – а вот куда она делась и пропала, к сожалению, не знаю. Наверно, поэтому кареты до сих пор вызывают у меня восторг и жажду коллекционирования.
Вот такой и должна быть любовь – искренней, бескорыстной, и да – счастливой. Как в детстве, не за что-то, а просто так. Потому что ты так можешь. Люби! Это единственное, что останется – любовь к людям.
Купленная бабушкой карета, хотя и не сохранилась, выглядела именно так. У неё открывались дверцы, что приводило меня в восторг. А эта точно такая же карета приехала ко мне из Омска, где бабушка училась в мединституте и писала стихи на берегу реки Иртыш
Родители
Отец и мать жили на берегах двух речек в Чаплыгине – Ягодной и Становой Рясах. У обоих дома стояли на возвышении, а спуски к рекам занимали огороды. У каждого были на реках мостушки – чтобы купаться, стирать с них, полоскать бельё, кататься на лодке – и другой берег. В народном понятии и один, и другая жили на бугре. Бугор – это и есть то возвышение, на котором стояли дома.
Дома выходили на улицы. У отца – Карла Маркса, у мамы – даже на Советскую площадь. Правда, площадью этот короткий закуток с канавой посередине, ведущий к обрыву, назвать было трудно. Советская площадь и переходила плавно в улицу Карла Маркса, так что ходьбы друг до друга у родителей было минут пятнадцать.
Вид на улицу с нашим домом в 2008 году – с музыкальной школой слева и со старым купеческим домом справа, где в подворотне нашли клад – и живший там Ромка Смольянинов стал археологом
На нашей улице (Советской площади) стояло три дома (остальные четыре я не считаю – это была «не наша территория») и музыкальная школа, а рядом, прямо за ней, начинался базар. На базаре в окружавших его домах тоже жили дети, но и это была не наша территория, они были «базарные», и туда нам тоже не разрешалось ходить играть.
Ещё на нашей улице, уже на территории четырёх других домов (а дома все старые, купеческие), были ресторан и магазин хозтоваров. Дальше шла дорога – это называлось «сходить на угол» – где в одном с рестораном здании ещё находились кафе и кулинария, куда нас часто посылали за сметаной, и сама заасфальтированная площадь, на которой стоял старый, тогда ещё разрушенный, собор из красного кирпича, с облупившейся серо-жёлтой извёсткой. А уж ещё дальше и жили папа и бабушка Маша. В гости к ним мы ходили редко – родители были в разводе, но общались друг с другом, сохранив хорошие отношения. Развелись они, когда мне было четыре года, и вновь поженились, когда мне исполнилось восемнадцать, и мы уже пять лет как жили в Липецке, куда отец переехал вместе с нами.
Поэтому главным моим воспитателем был дед.
Родители любили вспоминать, как они познакомились.