дней после смерти, ещё мечется, вроде уже покинув мир живых, но ещё не войдя в мир мёртвых. И я понял, что при этом пересечении, в наиболее критичные, пограничные моменты, у меня возникает обладание способностью соприкосновения с миром мёртвых.
Таких снов в моей жизни было всего три и все они как шрамы, как клеймо от раскалённого железа, навсегда теперь стали частью моей памяти. Как будто после встречи во сне с усопшим близким человеком, которого ты знал и любил, на тебя накладывается печать, о которой невозможно забыть, нельзя стереть её из своей головы, она теперь вечно будет преследовать тебя… То о чём я сейчас расскажу – абсолютно реальный случай, хотя может показаться, что в нём есть нечто мистическое, даже в каком-то роде фантастическое, тем не менее в нём нет ни капли выдумки, и тот день, и ту ночь я помню, как будто всё произошло буквально вчера, в мельчайших подробностях. Иногда я хочу забыть о произошедшим, но это невозможно, выше человеческих сил.
*****
Так вот, начало осени 1973-го года выдалось на редкость жарким, как будто лето передумало сдавать свои права и решило продолжить радовать людей теплом, ярким солнечным светом и хорошей погодой. Как будто выписали какую-то дополнительную неожиданную климатическую премию за примерное поведение. Всё ещё летал тополиный пух, цвели каштаны, очень долго не остывала Волга, потому что ночи всё никак не становились холоднее. Время как будто остановилось, замедлило свой ход, и мы вместе с ним застыли, замерли в тепле, как в янтаре.
Как-то сразу, ещё не останавливая тёплых красок первых дней осени, настало бабье лето и казалось, что хорошей погоде нет конца, что она будет теперь навсегда. Ни одного, даже самого маленького, дождика, деревья до сих пор не сменили свой цвет на жёлтый и огненно-рыжий, трава по-прежнему радовала глаз зеленью, никакого намёка на наступление сезона слёз, дождей, депрессии и умирания природы. А ещё Саратов, это же почти юг, степь, солнце ближе, здесь климат всегда жарче. Да что там говорить, дети всё ещё купались каждый день, прыгая в тёмные волжские воды с бетонного спуска к реке, что у ротонды на набережной.
Но нам было не до красот. Необычное, незапланированное продолжение лета никого в семье не радовало, потому что мама наша, Татьяна Фёдоровна, Царствие ей небесное, последние месяцы находилась в больнице, тяжело болела, мучилась, и мы, конечно, тяжело переживали за неё, за её здоровье, пытались чем-то помочь, навещали. Началось всё со щитовидки, эту болезнь тогда называли по-простому – грудная жаба. А щитовидка, она же сердце душит. Вот эта самая жаба маму и задушила. Ведь что произошло, её начали к операции на щитовидной железе готовить и при обследовании обнаружили опухоль в глазу, глаз удалить пришлось экстренно. Потом было лечение, химия, облучение, чем тогда это лечили… Токсичные были очень лекарства в то время, мама их очень тяжело переносила, и они по всем внутренним органам били. Она уже несколько месяцев лежала в Саратовской областной железнодорожной больнице, много чего там перенесла, мученица была… А самое страшное, что пока с глазом возились, щитовидка