способами отклоняются от курса. А грозный Гурген из окошка десятого этажа рокочет в рупор:
– Баграт! Куда??? Что встал? Лево руля! Право руля! Вперед до полного!.. Полный!!!
– Еще не родился человек, который придумал бы, как повысить нашу с Багратом успеваемость, – качал головой наш мудрый мальчик.
Им пригрозили, что переведут в отстающий класс. Какое-то новое веяние: «А» – стал математический, «Б» – гуманитарный, «В» – коммерческий, а остальные – «трудовики».
– Пусть моего сына переведут в «трудовики», – сурово говорил Кеша. – И относятся к нему, как к умственно отсталому. Может быть, тогда вокруг него будет гуманнее атмосфера…
Короче, только мы принялись получать образование по месту жительства, вздохнули с облегчением, внезапно Багратик снова покидает нашу школу и поступает в какой-то фантастический лицей, где, как он сообщил, учат – на армянских священников.
Он стал звонить нам, рассказывать, как там здорово, есть бассейн с вышкой! Чай бесплатно дают с сухарями, всего семь человек в классе, учителя к детям обращаются на «вы», и вообще, этим летом, если Баграт правильно понял, они, скорее всего, отправятся в кругосветное путешествие на автобусе, который им подарят шведы.
Мальчик закачался, когда это услышал.
– Ребята, – сказал он нам с Кешей. – Я тоже хочу стать армянским священником.
– Не понимаю, – удивлялся Кеша, – как можно с детства мечтать стать священником? Ладно, пожарным, артистом, парикмахером или прославленным зодчим. Это понятно… В священники – так мне казалось – идут с возрастом, вкусив плоды с древа жизни и познания. Особенно в армянские!..
– А некоторые – священниками рождаются! – я возразила упрямо.
Я была счастлива, что мой мальчик намеревается выше поднять светильник и наслаждаться светом обретенного всеведения.
– Один человек сто лет проживет, а это его первое рождение, – говорю. – Он первый раз пришел на Землю и за сто лет ничего не понял. А другому пока что десять, но это его сотое рождение. Может, он своими ушами когда-то слышал проповеди Иисуса, или Будды, или Заратустры, его душа постигла Истину, и он явился благословить ею человечество.
На что мальчик заметил:
– А вдруг он все это время – то каторжником был, то сидел в психбольнице?
Хотя обучение там было платное, а ездить – на другой конец Москвы, наш сын пять раз переписывал диктант. В конце концов за волю к победе его допустили на окончательное собеседование, где так прямо и спросили, без обиняков: есть ли Бог?
Он ответил:
– Есть. Но не в том смысле, в каком вы думаете.
Постепенно обнаружилось, что необязательно становиться именно армянским священником. Можно любым другим – католическим, православным; можно протестантом, пятидесятником, даже адвентистом седьмого дня.
Нас пригласили на День открытых дверей. Гостей радушно встречал отец Мефодий, инициатор создания лицея, учитель Закона Божьего. Все на него нарадоваться не могли – такой он жовиальный, первым из преподавателей