по себе начинают двигаться и следовать за тихим звуком коньков, скользящих по льду.
Освещение над трибунами еще не включено, только прожекторы надо льдом заливают его ярким светом. Свет преломляется на рыжих волосах фигуристки, которая скользит вперед плавными движениями и заходит на двойной аксель.
Я кусаю нижнюю губу, наблюдая за ее вращением. «Она не сможет набрать высоту, – думаю я. – Ничего не выйдет». И действительно, она завершает вращение на льду, а не в воздухе. Фигуристка с досадой бьет по борту, прежде чем заехать на обоих коньках назад, чтобы попытаться сделать риттбергер.
– На каком мы этапе?
Я моргаю. Рядом со мной появляется девушка моего возраста, опирается плечом о стену трибуны и крутит во рту белый леденец на палочке. Ее взгляд устремлен на фигуристку на льду, словно та откатывает захватывающую одиночную программу.
– Э… в каком смысле?
Она показывает подбородком на лед:
– Харпер – мое утреннее развлечение. Она всегда отрабатывает одни и те же прыжки.
– А какие?
Моя новая собеседница поднимает палец вверх. При этом ее волосы рассыпаются по плечам дутой куртки. Они каштановые, с розовым переходом на концах. Чем-то она напоминает мне диснеевскую принцессу Моану, только смешную.
– Этап один: Харпер пытается сделать прыжок, который, как она уверена, ей по силам, хотя это абсолютно, – она подчеркивает слово с нажимом, – абсолютно не так. На данный момент аксель.
Она вопросительно смотрит на меня. Я качаю головой.
– Уже был? Ясно, жаль. Эта часть всегда лучшая. Переходим к этапу номер два: Харпер понимает, что аксель не удался, и хочет улучшить настроение лутцем. Обычно ей не хватает высоты.
Она снова косится на меня. Я киваю, и она хлопает в ладоши:
– Ой, отлично. А затем идет риттбергер, который, как она считает, у нее получится. Гляди. Она прыгает и… – она щелкает пальцами, – да-а-а. Вот и он. Снова его делает.
– Она приземлилась на обе ноги, – отмечаю я. С хмурым лицом я наблюдаю за девочкой на льду, которая, судя по выражению ее лица, на самом деле счастлива. – Разве она не знает, что за это снимают очки?
Пожав плечами, девушка-Моана отталкивается от стены трибуны.
– Да, но это Харпер. В ее глазах правильно то, что она считает правильным. А если ей возразишь, станешь воплощением самого дьявола, – она идет вперед по коридору и манит меня за собой, при этом бросая палочку от леденца в мусорную корзину. – Я Гвен. А ты, видимо, Пейсли? Мама мне рассказывала о тебе.
Так это и есть Гвен?
В голове включается песня «Happy» Фарелла Уильямса. Я боялась, что она мне не понравится. Или что мы с ней не будем на одной волне. А, может быть, я просто паниковала, что начну заниматься с плохой ноты. Но Гвен милая. Слава Богу, она милая.
– Да, – отвечаю я и следую за ней в комнату, которая оказывается раздевалкой. Гвен бросает сумку на скамейку и вешает куртку в шкафчик таким неистовым движением, что она тут же падает с крючка. Но ей все равно. Она