эгоистичное сердце, кидая свою ничтожную насмешку на загадку мира, он ропщет на Бога. О Небо! – Здесь он прервал себя страстным жестом. – Что сделает Вечность с таким неблагодарным слепым червем, как человек?
Его голос звучал с особенной силой, его глаза горели огненным пылом.
Его вид произвел на меня ошеломляющее впечатление, и я с потухшей сигарой уставился на него в немом изумлении.
Что за вдохновенное лицо! Что за величественная фигура! Какой царственный, почти богоподобный вид был у него в этот момент! А между тем было что-то страшное в его позе, полной вызова и протеста. Он поймал мой удивленный взгляд, и пыл страсти поблек на его лице; он засмеялся и пожал плечами.
– Я думаю, что я рожден быть актером, – сказал он небрежно. – По временам меня одолевает любовь к декламации. Тогда я говорю, как говорят первые министры и господа в парламенте, отдаваясь настроению минуты и не придавая значения ни одному сказанному слову!
– Я не принимаю такого объяснения, – слегка улыбнулся я, – вы должны придавать значение тому, что говорите; хотя мне думается, что вы натура, действующая под влиянием импульса.
– В самом деле, вы так думаете! – воскликнул он. – Как это умно с вашей стороны, милый Джеффри, как это умно! Но вы ошибаетесь! Нет существа менее импульсивного или более обремененного умыслом, чем я. Верьте мне или не верьте, как хотите. Вера – такое чувство, которое нельзя навязать принуждением. Если б я сказал вам, что я опасный спутник, что я люблю зло больше, чем добро, что я ненадежный наставник человека, что бы вы подумали?
– Я бы подумал, что вы имеете странную склонность обесценивать свои качества, – сказал я, снова зажигая сигару и несколько забавляясь его горячностью. – И я испытывал бы к вам такую же симпатию, как и теперь, и даже больше, если только это возможно.
Он сел и устремил на меня свои темные загадочные глаза.
– Темпест, вы следуете примеру хорошеньких женщин: они всегда любят самых отъявленных негодяев!
– Но вы же не негодяй, – заметил я, спокойно попыхивая сигарой.
– Да, я не негодяй, но во мне много дьявольского.
– Тем лучше! – И я лениво развалился на стуле. – Я надеюсь, что и во мне также сидит дьявол!
– Вы верите в него? – спросил Риманец, улыбаясь.
– В дьявола? Конечно, нет!
– Он – весьма интересная легендарная личность, – продолжал князь, закуривая другую сигару и принимаясь медленно пускать клубы дыма. – И стал героем не одной захватывающей истории. Вообразите его падение с небес! «Люцифер, Сын Утра» – что за титул, что за превосходство! Предполагается, что существо, рожденное от Утра, образовалось из прозрачного чистого света; вся теплота поднялась от миллиона сфер и окрасила его светлое лицо, и весь блеск огненных планет пылал в его глазах. Безупречный и превосходный стоял он, этот величественный Архангел, по правую руку самого Божества, и пред его неутомимым взором проносились великие творения Божеской