рука графини осталась поднятой, как будто бы она замерла в воздухе.
– Чем он занимается? – опять спросила она медленно, и ее рука вдруг упала, как мертвая.
– Вы не должны так волноваться, Хелена, – сказал ее муж, наклоняясь над ее ложем с подлинной или показной заботливостью. – Вы, наверное, помните все, что я вам рассказывал про князя? И также про этого джентльмена, мистера Джеффри Темпеста?
Она кивнула головой и неохотно перевела свой пристальный взгляд на меня.
– Вы очень молоды, чтоб быть миллионером, – были ее следующие слова, очевидно, произнесенные с усилием. – Вы женаты?
Я улыбнулся и ответил отрицательно. Ее взгляд от меня скользнул на дочь, потом назад, ко мне, с особенно напряженным выражением. Наконец могущественная притягательная сила Лючио опять привлекла ее, и она жестом указала на него:
– Попросите вашего друга… подойти сюда… поговорить со мной.
Риманец инстинктивно повернулся, услышав ее просьбу, и с присущей ему галантной грацией подошел к парализованной даме и, взяв ее руку, поцеловал.
– Ваше лицо мне знакомо, – сказала она, говоря теперь, по-видимому, свободнее. – Не встречала ли я вас раньше?
– Дорогая леди, это весьма возможно, – ответил он с пленительной мягкостью в голосе. – Много лет назад, в счастливые дни юности, мне случилось увидеть, как мимолетное прекрасное видение, Хелену Фицрой, прежде чем она стала графиней Элтон.
– Вы, должно быть, были мальчиком, ребенком в то время, – прошептала она, слабо улыбаясь.
– Не совсем! Так как вы еще молоды, миледи, а я стар! Вы смотрите недоверчиво? Увы, это так, и я дивлюсь, отчего я не выгляжу на свои года! Многие из моих знакомых проводят большую часть своей жизни в стараниях казаться моложе своих лет. И я ни разу не встречал пятидесятилетнего человека, который бы не был горд, если ему давали тридцать девять. Мои желания более похвальны, хотя почтенная старость отказывается запечатлеться на моих чертах. Это мое больное место, уверяю вас.
– Хорошо, но сколько же вам лет в действительности? – спросила, улыбаясь ему, леди Сибилла.
– Ах, я не смею сказать, – ответил он, улыбнувшись ей в ответ, – но я должен объяснить, что мое счисление своеобразно: я сужу о возрасте по работе мысли и чувства больше, чем по прожитым годам. Поэтому вас не должно удивлять, что я чувствую себя старым-старым, как мир!
– Но есть ученые, утверждающие, что мир молод, – заметил я, – и что только теперь он начинает чувствовать свои силы и показывать свою энергию.
– Такие оптимисты с претензией на ученость очень ошибаются, – возразил он. – Мир есть всего лишь оболочка планеты. Человечество почти прошло все назначенные ему фазы, и конец близок!
– Конец? – повторила леди Сибилла. – Вы верите, что мир когда-нибудь придет к концу?
– Несомненно! Или, точнее, он не погибнет, а просто переменится, и эта перемена не будет согласовываться с конституцией теперешних его обитателей. Это преобразование