голубые глаза. В них чудилось что-то от льда, а что-то от звёздного неба. Он ведь общается так и с остальными и никак её не выделяет – так пусть он будет и вправду просто приятелем и коллегой, как все.
Автобус начал мало-помалу сбавлять ход. Показались за окном две таблички с надписью Гремучая Гора, сначала всем привычная, синяя с белыми буквами, а потом та, что стояла для красоты и для того, чтобы с ней фотографировались. Последние десять лет сюда толпами валили туристы. Аня боялась, будто бы они могли растревожить, исказить, забрать то, что случилось с ней в нулевых, а потом успокаивала себя мыслью, что они всё равно не узнают до конца, как ни рассказывай, и радовалась, снова радовалась тому, что теперь это так близко.
Всего лишь пара десятков километров, и вот он, бабушкин – конечно, теперь уже мамин – дом, куда она так долго хотела и откуда так упорно старалась держаться подальше, ездя в экспедиции по другим похожим, но таким чужим сёлам. Вот оно, село Кривинцы, которое в детстве казалось точкой между миром города и миром деревни, где всё было по-другому. Вот она, Кривуля, извилистая речка с противным глинистым берегом, – здесь мама запрещала купаться. Вот и сама Озеровка, молчаливая, разделившая жизнь на до и после.
Гостиница на Гремучей Горе, где новеньким выдавали одну комнату на двоих, оказалась чистой и спокойной. В первые два дня им дали выходные. «Располагайтесь тут. Если что, обращайтесь, а так… чувствуйте себя как дома. Хотя почему как?» – задумчиво сказал Антон, тот, кому поручили всех обустроить, выдал ключи и ушёл. До ужина было ещё далеко. Настя бросила вещи и решила посмотреть, что там с бытом. Саша не вытерпел и убежал по лестнице вверх смотреть на меловые горы. В следующий заход он обещал пригнать туда свою «шестёрку», чтобы в свободное от работы время ездить по гремучегорским дорогам, просто смотреть, какова природа в чудесном июле, и не бояться грозы, которая их там обязательно застанет. Вообще возражать не хотелось, а сегодня не хотелось ничего, кроме Озеровки. Нужна ведь не Гремучая Гора, нужна она, и хорошо, что есть момент, когда никому не надо объяснять.
Оставшись в одиночестве, Аня собрала самое необходимое в небольшой рюкзак, оставила Насте стикер на холодильнике, открыла в телефоне карту и пошла на остановку. В детстве расстояния казались бесконечными, двадцать два же показывали другую картину.
В три, как указано на табличке, автобус отсюда до Кривинцев, в три с небольшим она будет уже там, а вскоре и почти в Озеровке. Посмотрит, как всё изменилось, поговорит с парой местных, навестит мамину подругу Нету – и обратно. Близость Гремучей Горы, заслужившей теперь популярность, влияла и на Озеровку: на вечернем автобусе можно было вернуться как раз к ужину или, возможно, чуть позже. По крайней мере, так задумала Аня.
***
Вот только чуть они заехали за Кривинцы, автобус зафырчал и сломался. Водитель ничего определённого сказать не смог, и редкие пассажиры вывалились на дорогу, как горох из стручка. И все почему-то пошли обратно, а вперёд – только одна Аня.
Бутылка воды и панамка