и он свято чтил и эту свою обязанность, сатанинскую. Помимо того, это было своего рода противозачаточной мерой; его плодовитость начинала пугать его самого, и чем больше семени отбирала у него Александра, тем меньше оставалось осваивать Джине. Их связь длилась уже третий год, Александра давно бы уже прекратила ее, если бы ей так не нравился вкус Джо – солоновато-сладкий, как нуга, – и то, как мерцает воздух в дюйме над складками его скальпа. В окрасе его ауры не было ничего злобного или дурного; его мысли, как и руки слесаря, были вечно заняты поиском, что бы еще починить. Судьба передала Александру из рук изготовителя хромированной сантехники в руки ее установщика.
Чтобы увидеть дом Леноксов таким, каким он предстал ей в видении, – с четкой, до последнего кирпичика различимой кладкой стены, гранитными наружными подоконниками и внешними углами, с окнами, напоминающими бойницы, – и в такой фронтальной проекции, нужно парить в воздухе над болотом. Видение стремительно уменьшалось, как будто отступало вглубь, маня ее за собой. Оно уже стало размером с почтовую марку и, не закрой Александра глаза, могло вовсе исчезнуть, как горошина, смытая в водослив. Так вот, когда она закрыла глаза, Джо кончил. Александра была так ошеломлена и пребывала в такой раскоряченной позе, что отчасти как бы и сама испытала оргазм.
– Может, мне расквитаться с Джиной и начать все заново с тобой? – размышлял между тем Джо.
– Не говори глупостей. Ничего подобного ты не хочешь, – ответила Александра. Где-то там, над крышей, высоко в небе, над этим ветреным днем, гуси невидимым клином пробивали себе путь на юг и перекликались, ободряя друг друга: «Я здесь. Ты здесь?» – Ты добрый католик, имеющий пять бамбини и процветающий бизнес.
– Да, но тогда что я здесь делаю?
– Ты околдован. Это очень просто. Я вырвала твой снимок, сделанный во время заседания комиссии по планированию, из «Иствикского слова» и измазала его своей менструальной жидкостью.
– Господи Исусе, иногда ты бываешь омерзительна!
– Но тебе это нравится, не так ли? Джина никогда не бывает омерзительна. Джина сладкая, как Богоматерь. Если бы ты был хоть немного джентльменом, то помог бы мне кончить языком. Крови уже почти нет – так, охвостье.
Джо состроил гримасу.
– Как насчет того, чтобы перенести приглашение на другой день? – ответил он, оглядываясь в поисках одежды, чтобы дополнить ею шляпу.
Его тело, хоть и начинало пухнуть, сохраняло аккуратность форм; в школе он был спортсменом, ловким, не пропускавшим ни одного мяча, но коротышкой, что помешало ему выбиться в звезды. Ягодицы у него и сейчас оставались упругими, даже притом что брюшко уже отвисло. На спине красовалась огромная бабочка из тонких черных волос, верхние края ее крыльев покоились вдоль линии плеч, нижние утопали в ямочках по обеим сторонам позвоночника в самом низу.
– Мне нужно отметиться на работе, у этого ван Хорна, – пояснил Джо, пряча розовое