Верещагин отправляется поездом компании «Юнион Пасифик» в сторону Нью-Йорка.
– Я думал, вы поедете со мной, – удивился Верещагин.
– Я поеду, – не возражал инженер, – но не с вами. В поезде мы будем ехать отдельно, как будто не знаем друг друга…
– Это разумно, – кивнул Верещагин.
– Сейчас я откланиваюсь, но найду вас завтра – обсудим некоторые детали, – начал было Тимоти, но тут же осекся и заговорил громче.
– Прекрасные картины, просто прекрасные, – говорил инженер, косясь на средних лет джентльмена с моржовыми усами, который отирался возле них. – Я, вы знаете, очень люблю живопись, но тут что-то необыкновенное: это Рубенс, Рафаэль и Веласкес в одном лице.
И, поклонившись слегка ошеломленному Верещагину, растворился в толпе посетителей выставки…
– Вот откуда я знаю этого молодого человека, и вот почему смерть его так меня взволновала, – закончил свой рассказ художник.
С полминуты, наверное, Загорский молчал.
– Вот, значит, как, – сказал он наконец. – Тогда понятен интерес к вашей персоне со стороны сероглазого бородача, и понятно, почему он не является убийцей. Вероятно, тут действовали как минимум два человека. Один осуществлял внешнее наблюдение, другой устранил инженера. Если все так, как я думаю, скорее всего, оба уже покинули поезд, унеся с собой чертежи нового двигателя. А это, увы, означает, что они оказались в руках американской секретной службы, и не видать их нам теперь, как своих ушей. Они убили Тимоти, обыскали его, забрали его документы и чертежи и были таковы. Что ж, очень жаль, но государственные интересы такое дело – жизнь людей здесь ценится крайне невысоко.
Но тут Верещагин неожиданно покачал головой.
– Да, они убили и обыскали инженера, – сказал он. – Но вряд ли они нашли чертежи…
Нестор Васильевич посмотрел на него с некоторым удивлением: что Василий Васильевич имеет в виду?
– Видите ли, несчастный Эндрю всерьез опасался неведомых преследователей, он даже меня этим заразил, – объяснил художник. – Он боялся, что, пока он едет, чертежи у него могут выкрасть или даже попросту отнять.
– Судя по тому, что произошло, его опасения имели некоторые основания, – заметил коллежский советник.
– Имели, – грустно согласился художник. – Но тут главное не это. Главное, что из-за своих опасений он решил не везти чертежи с собой, а придумал отправить их в Вашингтон почтой на собственное имя – до востребования.
Коллежский советник поднял брови: почтой? Но это риск, чертежи ведь могут затеряться.
– Даже если бы вдруг они затерялись, мистер Тимоти всегда мог их восстановить, – отвечал Верещагин. – Как видите, он предусмотрел и это.
Нестор Васильевич кивнул: действительно, предусмотрел все, кроме одного – его могут просто убить по дороге, чтобы вытащить чертежи. Как оно и случилось в действительности. С другой стороны, если дело обстоит так, как говорит Верещагин, это дает им некоторую надежду. Чертежи не утрачены, и они дойдут до