доложу.
И он захлопнул дверь прямо перед носом у гостя.
Брови инженера сдвинулись сами собой. Что за черт, дамы и господа, он ведь, кажется, не совсем чужой в этом доме – и вдруг такое странное обращение?! Ну, предположим, он пришел не вовремя, но можно было хотя бы проводить его в гостиную!
К счастью, долго ждать ему не пришлось – буквально через минуту дверь распахнулась, и дворецкий пригласил его войти в дом. Тимоти суховато кивнул и проследовал внутрь. С помощью дворецкого разоблачился в прихожей, и тут его настигла странная, невесть откуда взявшаяся дрожь. Впрочем, учитывая тему будущего разговора с Мэри, волнение его казалось вполне естественным.
Мисс Остин ждала его у себя на втором этаже. Это была премиленькая комната – светлая, обставленная в колониальном духе. Хотя рабство в Америке давно отменили, но привычки у бывших рабовладельцев оставались те же, что и сорок лет назад, только место чернокожих рабов кое-где заняла белая прислуга и там, где раньше вас с поклоном приветствовал черный, как вакса, Джим, говорящий «масса Тимоти», теперь появлялся англосакс Джейкоб с безукоризненным новоанглийским прононсом.
Мэри стояла у окна и глядела на гостя слегка исподлобья, взглядом веселым и чуть вызывающим. Сказать, что мисс Остин от природы была наделена безупречной красотой, означало бы погрешить против истины. Легкомысленные каштановые кудряшки, высокие скулы, зеленые насмешливые глаза, очаровательный курносый носик, пухлые, почти негритянские губы – вряд ли такую внешность можно было назвать аристократической. Однако все искупало необыкновенное очарование, исходившее от лица и всей фигуры Мэри. Очарование это было настолько сильным, что подчиняло себе мужчин в первые же секунды или вовсе на них не действовало – в том случае, если они не воспринимали подобный тип женской красоты.
Вот и сейчас Эндрю почувствовал, что сердце у него забилось так же сильно, как в первый день их знакомства. Но сердце сердцем, а пытливый взгляд его не обнаружил на привычном месте у окна фигурки механического медведя, которого он сам сконструировал и подарил мисс Остин. Барышня назвала его Мишка Ти, по первому слогу фамилии Эндрю. Мишка Ти был большой, пушистый, забавный, с черными глазами-бусинками. Он мог поднимать и опускать верхние лапы и вертеть головой. А еще он умел говорить. Для этого надо было вставить ему в спину и покрутить небольшую ручку, и тогда он начинал говорить голосом самого Эндрю.
– О прекраснейшая из прекрасных, – говорил медведь голосом скрипучим и несколько глуховатым, – о красивейшая из красивых! Луна и солнце меркнут перед твоей красотой, звезды тускнут от зависти к твоему очарованию! Не будь жестока к бедному мишке, позволь поцеловать тебя в сахарные уста!
Слушая эту простодушную мольбу, Мэри всякий раз хохотала, лукаво поглядывая на Эндрю.
Однако в этот раз медведя почему-то не было на привычном месте. Впрочем, инженеру сейчас было не до заводных медведей.
– Здравствуй, Мэри, – голос у него звучал слегка хрипловато. – Прости, что побеспокоил внезапно и так поздно.
– Здравствуй,