Каждая по итогу осталась при своем мнении, и они разошлись спать.
Татьяна Николаевна с тяжелым камнем на сердце легла в постель к сыну. Ее переполняло чувство беспокойства и тревоги за будущее дочери. Решительность и самоуверенность Люды пугали несчастную мать. Она боялась, что слишком понадеявшись на собственные силы, Люда сломается под тягостью трудностей, которые сама же на себя и повесит. Вот только Татьяна Николаевна, прекрасно зная характер дочери, также понимала, что заставить Люду отступить от своих намерений практически невозможно.
Люда же ужасно злилась на мать. Девушка не понимала, почему та так сильно боялась всего вокруг. Дочь не испытывала сострадания, только жалость и отвращение. Она была твердо настроена изменить свою жизнь.
После разговора с матерью Люда переоделась и, взяв злосчастную книгу, уселась все у того же окна. Вот только она никак не могла сосредоточиться, буквы перед глазами расплывались, а мысли блуждали где-то очень далеко. Сердце Люды взволнованно билось. Прокрутив в воспоминаниях весь вечер, она поняла, что нашла свой шанс вырваться из омерзительного ей уклада жизни. И Люда совершенно не боялась (в отличии от ее матери) того, как бы спасительная веревка, за которую она с отчаянием собиралась ухватится, не оказалась гнилой.
Глава 3
После грандиозной ссоры в новогоднюю ночь Катя и Людмила Борисовна пришли к некоторому перемирию. Хоть отношения между матерью и дочерью оставались натянутыми, они старались поддерживать внешнее спокойствие, чтобы не обидеть друг друга еще сильнее. Но каждая из женщин все равно оставалась при своем мнении.
Одним морозным февральским утром Катя с целеустремленностью олимпийского чемпиона поставила перед собой практически невыполнимую задачу. Девушке было необходимо осуществить переезд в новую квартиру, в которой они с Артемом собирались жить после свадьбы. Вся проблема заключалась в том, что у нее не было помощников, только бесконечные тяжелые коробки, которые стояли у подъезда словно Великая Китайская стена. Катя, мысленно проклиная саму себя за то, что не вызвала грузчиков, тяжело вздохнула и, собрав всю волю в кулак, собиралась поднять первую коробку, но неожиданно у нее зазвонил телефон. На экране высветилось “мама”, и настроение Кати еще сильнее испортилось. В последнии дни Людмила Борисовна, пожалуй, слишком часто беспокоила дочь, и почти каждый их разговор заканчивался на повышенных тонах.
– Да, мама, – спустя долгие пять секунд нерешительности ответила Катя.
– Милая, ты сейчас сильно занята? – девушке очень не понравился этот вопрос, и она даже обрадовалась той горе коробок, которая ее окружала.
– Даже больше, чем хотелось бы. Я же тебе говорила, что мы сегодня переезжаем, – как можно безразличнее говорила Катя, надеясь, что мать не почувствует ничего странного в ее словах.
– Мы? Ты вместе с этим балбесом?
Людмила Борисовна как всегда зрила прямо в корень. Врать Катя никогда не умела, особенно матери. Казалось эту женщину вообще невозможно провести,