Джейн, когда мы с ней в очередной раз сблизились.
– Вы тоже очень грациозны, мадам…
Танец развел нас в стороны, а когда мы снова встретились и медленно пошли по кругу, я решил спросить ее прямо о тех знаках, что она мне подавала. Благо говорили мы по-английски, а в этом зале мало было людей, знакомых с языком Шекспира.
– Вы пытаетесь меня соблазнить?
– А вы весьма прямолинейны, ваше императорское величество, – она присела, склонив голову в реверансе, и я имел возможность увидеть весьма и весьма красивую грудь в глубоком вырезе бального платья.
– Вы мне это уже однажды говорили, – я подал ей руку, и мы пошли по кругу. Это был единственный момент в танце, когда руки партнеров соприкасались. Время было такое. Любое прикосновение считалось намеком на сексуальность. – Но так и не ответили, хорошо это или плохо?
– Это необычно, – она наклонила голову. Такого движения в танце не должно быть, значит, оно сделано осознанно. – Но вы правы, ваше императорское величество. Многие дамы в этой зале хотели бы оказаться сейчас на моем месте.
– Вот как? – обозначение движения касания ладонями, и мы разошлись. Круг, еще один, и снова встретились, чтобы дойти вместе до финала. – Мне бы хотелось список всех тех дам, которые желают скрасить мое одиночество. Так почему вы пытаетесь меня соблазнить? Потому что я император? – Ну давай. Прямые вопросы подразумевают прямые ответы.
– И это тоже, – Джейн повернулась и встала ко мне лицом. – Но еще и потому, что вы очень красивы и выгодно отличаетесь от мужчин, что присутствуют в этом зале. Это тем более странно, учитывая, кем были ваши родители…
Я приподнял бровь, и Джейн прикусила язык, закончив:
– Плюс, вы очень молоды, а это может гарантировать долгие удовольствия.
– Знаете, а вы очень откровенны, – я не стал отказывать себе в удовольствии и скосил глаза в ее обширное декольте. И я не буду упоминать, что молодость еще и может таить за собой скорострельность, хотя Петру с его образом жизни до меня это явно не грозило.
– Это плохо?
– Это необычно, – я склонил голову и, когда поднял ее, то посмотрел ей в глаза. – Но не могу сказать, что во мне вызвало отрицание ваше отношение.
Мы поклонились друг другу и разошлись в разные концы танцевальной зоны, как это было в самом начале. Очень странный разговор у нас вышел, но пробирающий до мурашек по позвоночнику. Я, прищурившись, посмотрел ей вслед, воспользоваться или нет столь интересным предложением?
Меня отвлекли звуки менуэта, который я танцевал снова с Лизой. Руки, ноги и тело прекрасно знали, что им надо делать, а вот мыслями я был далеко, что тетушку не слишком обрадовало.
– И о чем ты разговаривал с леди Рондо? – внезапно спросила Лиза. Я удивленно посмотрел на нее.
– Да так, о том о сем, в основном об особенностях красоты в молодом возрасте, – я ухмыльнулся, увидев, как сжались ее