сгорала от ненависти. Жабье лицо нотариуса скуксилось, щёки затряслись, а руки нервно подправляли тугой галстук. Я нежно коснулся костяшек сестры.
– Просто повторите, что вы сказали, – чуть более обходительнее я говорил с нотариусом, – но менее юридическим языком.
– Рената Велки, – пробежал взглядом нотариус по листу, – завещает квартиру по адресу…
– Проще, – подталкивал я его.
– Квартиры усопшей переходит Томашу Плетихе. А тело оставить на улице Вечнозелена, тринадцать.
– Когда вы подписывали с ней документы? – кричала Ани-Мари.
– Какого чёрта вы вообще имели дело с ней? – усмехался я, скрещивая руки на груди.
Пот со лба нотариуса сносился обдувом вентилятора куда-то вбок.
– Я просто выполнял работу, – оправдывался он.
– Отдать квартиру «Целом», – не могла поверить Ани-Мари.
– Оставить тело в центре «Порога»? – спросил уже я.
– Если мы, в наших обстоятельствах, не будет подписывать подобные изъявления, то мы останемся без работы, – снимал с себя обвинения нотариус.
– Ваша задача соблюдать законодательство Злитчедом.
– Мне казалось, ваша профессия подразумевает держать пульс на теле общественности, Макс Велки, – подкалывал меня нотариус.
– Что вы имеете ввиду?
– Поправки в конституции подразумевают, что теперь мы имеем право под наблюдением лечащего врача подписывать любые документы. Но даже этот пункт не подходит под данную ситуацию.
Я облокотился на спинку кресла, поглядывая, как у Ани-Мари подрагивает глаз. Мне показалось всё это настолько сумбурным, идиотическим, что невольно вырвался смешок, возмутивший всех сидящих в кабинете.
– Я же вашу контору прикрою, – издевательски я обращался к нотариусу.
– Только не нужно пустых угроз, Макс Велки, – взъярился нотариус.
– Вы подписали документы с сумасшедшей.
– Макс, – шикнула в мою сторону Ани-Мари. – Побойся Бога.
– Она недееспособна. Была. Клинически. Помимо помешательства – развивающая деменция.
– Мы подписывали документы с человеком, который осознаёт свои действия.
– Она вряд ли когда-либо осознавала свои действия, – слова нотариуса вызывали у меня приступ смеха.
– Но это не было подтверждено врачом.
Нотариус тыкал в документ, лежавший в его руках.
– Её подпись.
Он перевернул лист.
– Её подпись. Моя заверенность. Даже если вы захотите что-либо написать про меня, Макс Велки, то вряд ли у вас выйдет что-либо стоящее.
– Кто говорил, что я буду писать про вас.
– Ах, да, – иронизировал надо мной нотариус, – вы ведь теперь на пыльной полке, верно?
Улыбка сошла с моего лица.
– Не переходите на личности, – я заикнулся. – Как вас, кстати?
– Это её решение.
Это сказала Ани-Мари. Я обернулся в непонимании. Даже отчаянии. Отпустив голову на урну, которую