Нет… Это не было п-предлогом. Предлогом на что? – Попыталась как можно правдоподобнее выкрутится я.
Никита запустил пятерню в волосы и тяжело вздохнул.
– Разве ты не хотела переспать? Строила глазки и все такое?
Я опешила, если не сказать грубее. Несколько раз мой рот открывался, но я не могла собраться с силами, чтобы ответить что-нибудь вразумительное. Пришлось покачать головой.
Он поджал губы и повернулся к коробочке. Потом тяжело вздохнул и предложил:
– Может, теперь хочешь? Мы могли бы классно провести время.
Мне было обидно. Он не сделал ничего плохого, просто не так понял. Наверное, обида появилась из-за рухнувшего образа прекрасного принца в моей голове. Вся выстроенная прекрасная история любви, как в сказке, вдруг замаралась о реальность. Как там говорилось в ванильных цитатах? «Розовые очки разбиваются стеклом внутрь».
– Ты… Я… Я пойду домой.
Я тут же бросилась к двери, сбежала по лестнице, забрала куртку и повернула ключи в двери. Но калитку мне было не открыть. Пришлось дождаться Никиты, который не нарушал неловкого молчания, пока я ждала, когда он откроет путь на улицу.
Он ничего не сказал. Мне хотелось развернуться, бросить хотя бы «извини» на прощание, но он быстро скрылся в доме. Почему-то казалось, будто я виновата перед ним. Никита ведь не сделал ничего плохого, только не так понял. Теперь между нами всегда будет эта неловкость. В глазах вновь защипало.
Темнело. Вдалеке раздавался собачий вой. Зато, если меня съедят собаки, не будет так неловко.
***
Пришла домой я задолго до назначенного мне дедлайна. Отчим был дома, поэтому я постаралась открыть дверь как можно тише, чтобы он вновь не стал спрашивать, что случилось. И чтобы избежать его нравоучений, конечно.
Едва я тихонько прикрыла дверь и принялась развязывать кроссовки, как услышала его злой голос из кабинета напротив кухни, справа от входной двери:
– Да как ты смеешь так разговаривать? Думаешь, так легко от этого отказаться? Можешь рискнуть. Тогда я просто передам Соколу твои слова, и он уже решит, что с тобой делать.
Сперва я не поверила своим ушам. Потом вдруг сердце забилось сильнее, сопли пришлось тихонько вытереть рукавом, снова тихо открыть дверь и выйти наружу также незамеченной.
Не могло такого быть, что он кого-то назвал «Соколом». Может, это просто компания, которая хочет с ним сотрудничать? У отчима сеть автомоек, может, они хотя сменить поставщика чистящего средства?
Я вновь зашла, уже специально громко звякнув дверью. Вдруг еще вспомнила про наушники и на всякий случай быстро засунула их в уши. Но отчим лишь прикрыл дверь и стал разговаривать тише.
В комнате я первым делом бросила к коробке со всяком всячиной. Среди старых браслетов, маленьких игрушек из «Киндера» и брелков я откопала коричневую потертую записную книжку. С трепетом, как это бывало, впрочем, всегда, я открыла ее на последней странице.
Слово «Сокол» было написано крупными печатными буквами и обведено в круг. Это была последняя