рождению, и, собрав их, сказал...»
Что сказал, мы никогда не узнаем: «Критий» на этом слове обрывается. Что произошло и с Атлантидой, мы не узнали бы, если бы не краткие слова «Тимея». Афиняне победили атлантов. Но после того «произошли ужасные землетрясения, потопы, и в один злой день, в одну злую ночь, ваше (афинское) войско, все до последнего воина, поглощено было внезапно разверзшейся под ним землею, и остров Атлантида, погрузившись в море, исчез» (Рl., Tim., 25, c – d).
XIV
Гибель первого человечества – величайшее из всех событий мира – описана одним только словом: «исчез», êphanisthê.
Бог «вскормил» атлантов; люди «пили» кровь бога; остров Атлантида «исчез»: слово для начала, слово для середины и слово для конца. Вся «Атлантида» – в трех словах – трех лучах, сверкающих сквозь облако дыма – мифа – от огня мистерии. Чудо Платонова гения в этой краткости. Равная – может быть, только у Гераклита; большая – только в «Бытии». Но для нас, увы, эти три слова – три загадки, одна темнее другой, и, кажется, последняя – самая темная.
Казнь Атлантиды понятна, но за что казнены афиняне – «лучшее племя людей», только что совершив «величайший подвиг»?
Вспомним еще раз, в конце беседы, ее начало и цель: плотью и кровью облечь отвлеченную схему Сократовой истины, показать совершенную республику – «Град Божий» – в героическом действии. Что же показано? Общая гибель злых и добрых. «Участь одна праведному и неправедному, доброму и злому... Все идет в одно место: изошло из праха и отыдет в прах» (Екклезиаст). Но ведь, с такою мудростью, если что и построишь, то разве только «Город мертвых», а не «Город живых».
Или прав Титан:
Новый кормчий правит небом,
На Олимпе Зевс насильем
Стародавние законы
Святотатственно попрал?
Прав Иов: «О если бы человек мог состязаться с Богом, как сын человеческий с ближним своим!» – «Вот я кричу: „Обида!“ и никто не слушает; вопию, и нет суда»? (Иов., 16, 21; 19, 7.)
Или правее всех жена Иова: «Похули Бога и умри»? (Иов., 2, 9.)
XV
Здесь, у Платона, концы с концами не сходятся: начал за здравье, кончил за упокой Сократовой и своей Республики. Град Божий – плод всей своей мудрости – хотел вознести до неба и низверг в преисподнюю; только что попробовал сдвинуть его неподвижную схему, как все рушилось, словно песочная башенка, игрушка детей.
«Люди-боги» или Сократовы «демоны» вели наилучшим путем наилучшую Республику, и вот до чего довели – до хулы на Бога в бессмысленной гибели.
XVI
Или Зевс все-таки прав, казнив атлантов и афинян общею казнью, потому что и эти не лучше тех: «всякая плоть извратила путь свой на земле»? Но, если, как учит Платон, от «уцелевшего малого семени» первого человечества произошло второе, то нет ли и в нем той же заразы, и спасут ли его новые «люди-боги», вожди новой Республики, – не поведут ли тем же путем к той же гибели?
Знает ли это Платон? Или того, что знает о далеких атлантах, не хочет знать о близких афинянах, – закрывает