некромант. Человек, сломленный горем. Он потерял кого-то дорогого и, не справившись с утратой, поднял его из мёртвых, не осознавая, что творит. Эту историю рассказывали все – от императора до рядовых сандов.
Но я видела другую правду. Ту, что нельзя было выразить словами. Тот некромант не просто оживил одного человека. Он открыл двери в нечто большее, в хаос, который не смог контролировать. Созданная им тварь стала его погибелью. Умирая, он, возможно, понял, что натворил, но было слишком поздно. Стихийное бедствие, которое он вызвал, распространилось, как вирус. Даже его смерть не смогла всё остановить.
Мракхи продолжали появляться. Они восставали из могил, будто что-то тянуло их обратно в мир живых. Империя долго не могла взять ситуацию под контроль. Нападения на поселения и города стали частью жизни, превращая её в борьбу за выживание. Тогда ввели специальные разведывательные войска – Сагариус. Их работа была важна, но не решала главного вопроса.
Отряд Мориуса занимался куда более сложной задачей, о которой, кроме скиариев, никому не было известно. Мы искали останки того самого некроманта. Говорили, что его кости могут быть источником проклятия и по сей день. Найдём их – уничтожим эту магию, и всё наладится. Но это была лишь догадка, легенда, за которую нас отправили умирать.
Теперь, слушая палариуса, я снова ощущала пустоту внутри. Все признаки указывали на то, что мы стоим перед той же угрозой, которая однажды унесла всё, что у меня было.
Я слушала холодный голос, стараясь не погрузиться в прошлое. Страх, вина, злость – всё смешалось в один ком, давивший на грудь.
– Слушаюсь, палариус! – поднявшись с места, подхватила папку и собиралась выходить, когда голос Рихтера остановил у дверей.
– Редж, – осторожно начал Сторн, – он пожертвовал собой ради твоего будущего. Не спеши умереть раньше положенного.
Мне не оставалось ничего другого, как кивнуть и покинуть кабинет, чьи стены давили так же сильно, как вся жизнь в последние два года…
Квартира встретила зловещей тишиной. Санды получали жалование, которого хватало для комфортной жизни, но многие предпочитали общежития. Там было тесно, шумно, но всегда рядом находились люди, с которыми можно разделить одиночество службы. Первое время после академии я жила именно там, но после инцидента пришлось переехать в подаренную матерью квартиру.
Отделиться от остальных, уйти в тишину, спрятаться – стало не просто желанием, а необходимостью. Здесь я могла быть собой, без опаски ловить взгляды, полные страха и осуждения.
Расстегнув золотые пуговицы мундира, я сбросила его на пол. Изящно вышитая буква «М» сверкнула блеском, напоминая о величии, но что она могла сделать, валяясь на паркете?
Каждый санд чтит униформу, не решаясь показаться на публике в неопрятном или невычищенном одеянии, но со временем уважение к таким незначительным традициям меркнет. Сколько бы на нас ни цепляли деталей лоска, это не скроет шрамы, особенно те, что глубже, под самой кожей.
Подхватив папку