рёбер, мягко обхватив талию. Мои ладони скользнули по мужским плечам, замедляясь, изучая, отдавая этому моменту всю себя. Под пальцами ощущались выпуклые шрамы разных размеров, полученные в боях.
На моём теле тоже когда-то были напоминания о тех испытаниях, через которые пришлось пройти. Единственные места, на которых не должно было быть шрамов, – те, что видны из-под формы: лицо, шея, кисти рук. Возвращаясь после миссий, те санды, у кого были ранения, отправлялись в госпиталь к лекарям поддержки, убирающим все видимые раны.
Последняя миссия два года назад оставила на моём лице, шее, груди и правой руке ожоги. Я узнала об этом, когда очнулась и прошла в душ, где висело зеркало. Пока я была без сознания, лекари стёрли все следы с тела, оставив на месте слегка порозовевшую кожу. Им требовалось только восстановить лицо и шею, но мать настояла, чтобы они убрали абсолютно все следы, наивно полагая, что дочь никогда больше не вернётся на службу.
– О чём ты думаешь, Рейни? – тихо спросил скиарий, повернув моё лицо к себе.
– Ты хотел когда-нибудь избавиться от шрамов? – я переместила руки на грудь, где виднелся рваный рубец, скользнула по выделяющейся поверхности.
– Зачем? Если бы не запрет, я бы оставил даже те, что на лице. Тебя… это как-то беспокоит?
– Конечно нет, – улыбнулась, расстегивая свою рубашку и небрежно бросая её на пол.
Дрей уставился на мою грудь, скрытую спортивным топом, но я чувствовала, как по телу разливается тепло, не нуждаясь в дополнительных подтверждениях. Я знала, что этого больше не повторится, а потому хотела его, как никогда до этого.
Мужчина знал, что делает, и каждая ласка отбрасывала всё дальше от реальности, в которой ждали долг и опасность. Поцелуй обжёг шею, заставляя закрыть глаза и откинуть голову. Всё внутри кричало, что это неправильно. Я знала, что это не заполнит пустоту, что она вернётся с новой силой очень скоро. Проснувшись завтра, я буду ненавидеть себя за случившееся, как ненавидела за всё, что делала последние два года.
Но сейчас… сейчас это не имело значения.
Я притянула его ближе, вдавливая мужское тело в диван. Его дыхание смешивалось с моим, а руки становились настойчивее, будто он тоже искал что-то в этом мгновении – утешение, понимание, избавление от собственных демонов.
Нужно было отключиться. Пусть на короткое мгновение, пусть за это придётся расплачиваться позже. Пустота вернётся, как только мы оторвёмся друг от друга, как только этот миг закончится. Но сейчас это казалось далёким и незначительным. Всё, что имело значение, – тепло мужского тела, поцелуи, уверенные касания, которые разрывали изнутри, заставляя хотя бы на миг почувствовать себя живой.
Устав от прелюдий, я быстро освободилась от брюк и белья, наблюдая, как скиарий занимается тем же. Взгляд остановился на натренированном теле, на всех шрамах, навечно запечатанных на нём.
Дрейсар был внимательным, осторожным, но не настолько чтобы сдерживаться. Уложив меня на кровать в спальне, он возвысился и долго смотрел