он, что-то бормоча, прошёл к поминальному столу и поставил чашу с водой, в которой размешал три порции риса – одна для души покойного, другая для духа Земли, третья для духа Неба – и рисовые лепёшки. Любимое блюдо Дэхёна оказалось ттокпокки. Глава Сангхун со светлой тоской припоминал, как ещё с детства любил это блюдо мудрый и сдержанный мужчина и как он отказывал себе в удовольствии, считая, что должен научиться обуздывать желания.
– Хо-хо, такой был утончённый и высокодуховный человек и так любил простую уличную еду, да ещё со столь специфичным вкусом. Остро-сладкий, хо-хо, да уж…
Хотя это и нарушало порядок поминок, Глава Сангхун первым пошёл на поклон, демонстрируя заодно Суа, что и как надо делать. Налил спиртное в рюмку тремя порциями, потом обвёл рюмкой стол три раза и поставил ближе к могиле. Несмотря на возраст, Глава Сангхун оказался достаточно гибким и проворным, чтобы совершить три глубоких поклона. Затем он вылил спиртное из своей рюмки на могилу, и настал черёд Суа. Когда и Суа проделала весь этот ритуал, Глава Сангхун подозвал её, и они вместе опустились на колени на минуту молчания, в которую, как считалось, душа покойного вместе с другими духами пробует пищу, расставленную на площадке.
– Ну же, теперь поёшь вместе с отцом, – произнёс старик, глядя на Суа влажными глазами.
Робко приблизившись, Суа взяла с поминального стола палочку ттокпокки. Хотя кусок в горло не лез, она покорно соблюдала ритуал, мысленно обращаясь к отцу. Она представляла, каким он мог бы быть, в какой одежде ходил, как вёл себя за столом, как бы отнёсся к дочери, которая никогда не приходила к нему и даже не знала о его существовании. Сангхун, отведав блюд, не постеснялся разговаривать с духом Дэхёна вслух. Но говорить ему было не так-то просто – задорный тон скатывался в хрипы, выдавая сожаления и печаль старика. Да и Суа было непросто слушать. В конце совершили ещё совместный поклон и вернулись в дом Главы. Но, как оказалось, на этом всё не закончилось. На кухне приготовили еду без муки, перца и чеснока, ещё ттокпокки и другие блюда, которые любили, по заверениям старика, оба родителя Суа. Сегодня здесь тоже обустроили поминальный стол. Перед дощечками Ли Дэхёна и А Йонг сам Сангхун в определённом порядке установил кушанья по принципу: «красное – на востоке, а белое – на западе», «рыба – на востоке, а мясо – на западе». Зажёг благовонную свечу. И снова чаша со спиртным, поклоны… Но в этот раз присоединились и Чон с Донхёном. Стоящая перпендикулярно ложка в чаше с кашей, выход и вход в комнату, очередные поклоны и постоянные мысли о том, кого Суа даже не видела, были крайне непривычны для бывшей кисэн. Когда все приступили к общей трапезе, девушка находилась в смешанных чувствах, едва заставляя себя есть. Суа была благодарна дедуле Сангхуну, но почему-то эта благодарность была тяжёлой.
После расслабляющей ванны Суа почувствовала себя лучше, но мысли всё ещё не отпускали её. Это была горечь о преждевременной утрате, о тяжёлом наследии и туманном будущем. Девушка ворочалась в постели, а вместо сна перед глазами постоянно вставали глаза старика со слезами, как если бы он встретил собственную