Невидимые руки, опыт России и общественная наука. Способы объяснения системного провала
они, можно будет сформулировать более узкие «экономические» теории.
Такой индуктивный подход означал не только отказ от узкой специализации экономической науки и призывы к междисциплинарной деятельности, которая охватывала бы и историю, и социологию. Сторонники историзма также отрицали методологический индивидуализм, составлявший ядро «маржиналистской революции», поддерживая вместо него методологический холизм или коллективизм. В основе этого спора лежит сомнение в природе знания, о чем мы упоминали выше.
В своей работе 1890 г. о предмете и методе политической экономии Джон Невилл Кейнс (отец куда более известного экономиста Джона Мейнарда Кейнса) сравнивает «две уважаемые школы, одна из которых описывает политическую экономию как позитивную, абстрактную и дедуктивную науку, а вторая – как этическую, реалистичную и индуктивную»[157]. Он также отмечает, что, хотя обе эти школы ссылаются на авторитет Адама Смита, чтобы подкрепить свои аргументы, непредвзятое прочтение показывает, что Смит пользовался и дедуктивным, и индуктивным методами, то есть вначале создавал теорию, а затем в силу возможностей проверял ее на прочность. Более специализированный дедуктивный метод в политической экономии был разработан Рикардо и особенно Джоном Стюартом Миллем[158].
Настаивая на индуктивном подходе, историческая школа порвала с английской традицией и пошла по собственному пути развития. На этом пути она столкнулась с непреодолимыми проблемами. Поскольку повторное наблюдение в общественной науке невозможно, Рошер предложил холистический подход, который создавал бы знание путем выявления и сравнения путей экономического развития всех стран. Здесь не место вдаваться в философские проблемы знания и метода, возникающие при данном подходе[159]. Однако мы можем отметить масштабность целей, которые историческая школа ставила перед собой. «Поскольку во всех странах были свои обычаи, привычки и традиции, создававшие их уникальную историю и определявшие современный общественный строй, Рошер считал, что задача экономической науки заключается отнюдь не в объяснении закономерностей, которые можно выделить из рационального поведения индивидов. Ее первичной задачей он считал анализ исторического развития таких “целых”, как страны, экономические системы и классы, а также определение исторических законов их развития. Общественные науки, считал он, это теория истории»[160]. Основным следствием последнего заявления было проведение четкой разделительной линии на академическом песке: «Главным утверждением исторической школы является то, что общественные науки – это науки исторические, и они совершенно не похожи на естественные науки»[161]. В еще более провокационной манере историческая школа заявляла, что «общественные науки – это не науки sui generis, но теория истории, поэтому они являются частью исторической науки. Позитивные науки делятся только на науку и историю»[162]. Учитывая