звуки тебе игру не сделают, заснул, так и признай, что от неизбежного поражения, – прокомментировал Лавр.
– До чьего поражения? Моего? Да, как я мог проиграть, если ты храпел?! Ты технически был не в состоянии выиграть, то есть выбыл из игры, потому что спал. А раз так – значит, проиграл. Сечёшь?
– С тобой спорить, себе дороже. Я готов даже признать ничью, если ты завтра в честном турнире по рыбной ловле, меня выиграешь. А теперь я двигаюсь за удочками, домой, – сказал Лавр и приподнялся из кресла.
– Вот, а я о чём, нужно считать по справедливости – ничья! Я полностью согласен. Она техническая, хотя по очкам, кончено, победа была бы за мной, но я уступаю, – компромиссно отозвался Ера.
– Очки-то побеждённый нос не натирают? Что-то я их не вижу на твоей голове, – передразнил Лавр и бодро воскликнул, – Нет их там, а говоришь, что по ним что-то ясно. Несостыковочка!
– А я их снял, чтобы дать тебе шанс на ничью. Я ведь, человек, не гордый, мне двух побед не надо, хватит и одной, завтра.
– Завтра и посмотрим, – бодро отозвался Лавр и стал собираться на улицу.
– Вот и посмотрим, – отозвался Ера.
На этом разговор и закончили. Лавр захлопнул входную дверь и вышел на ночную улицу. Он оказался в полной темноте, ведь света в соседних домах не было, как не было и фонарей. Лавр, засунув руки в карманы, пошел, через одуванчиковое поле в сторону своего дома, ориентируясь только по свету звезд. Он не спешна двигался вперёд и старался приглушить свою бурную фантазию, чтобы не пугаться каждого шороха и прочего, ночью ведь всякое может привидеться. Нет, он не был трусом, просто Лавр был человеком с богатой фантазией. Эта самая фантазия и нарисовала прямо перед ним мужской силуэт – на холме стоял человек.
На самом деле на холме посередине поля с одинокой яблоней на вершине встретить кого-то из жителей одуванчиковой долины было обычным делом и пугаться здесь было совершенно нечего за одним исключением. Оно заключалось в том, что встреча эта состоялась глухой ночью, но разве это так много? Даже само описание силуэта не вызывала излишнего страха или тревожности – на нём был коричневый плащ, руки в карманах, бордовый шарф и взъерошенные волосы. За спиной силуэта стоял телескоп, внутри которого виднелись разноцветные звёзды и белая планета с кольцами. Кажется, на холме был кто-то очень знакомый. Так это, собственно, и было – на холме стоял художник Вася. Он надел соломенную шляпу и улыбнулся другу, а Лавр в ответ воскликнул:
– Вася, а ты чего не спишь-то, ночь же, только людей пугаешь?
– Мне не спалось, вот и я задумался над тем, что ты сказал сегодня утром. Думал-думал и как-то сам собой пришёл сюда, смотреть на звёзды, – спокойно ответил Вася и поднял голову к небу, – и да, извини, если напугал.
Лавр тоже посмотрел наверх, но ничего интересного не увидел, поэтому спросил:
– А что я, собственно, сказал сегодня утром, что-то ничего такого не припомню?
– Про вдохновение, – миролюбиво напомнил Вася, но без подробностей. Он рукой указал на какую-то яркую синюю точку на небе, – это