Гаррпе.
Китидзиро, приподняв голову, бросил на меня страдальческий взгляд – вся физиономия у него была перепачкана в блевотине. Затем, хитря и притворяясь, будто не расслышал вопроса, улыбнулся своей жалкой, трусливой, заискивающей улыбкой. Такая уж у него привычка – всегда угодливо улыбаться, будто старается всех задобрить… Что до меня, так я уже научился не обращать внимания, но Гаррпе неизменно бесит эта улыбка. А уж неподкупный, суровый Санта-Марта – тот наверняка вспылил бы…
– Я все слышал, – нахмурился Гаррпе. – Говори начистоту! Значит, ты христианин, да?
Китидзиро отрицательно затряс головой. Матросы-китайцы подсматривали из-за ящиков, с презрением и любопытством наблюдая за этой сценой. Если он верующий, непонятно, почему он скрывает это даже от нас, священников? Уж не вообразил ли он, что по прибытии в Японию мы донесем на него чиновникам? А если он не верит в Господа нашего Иисуса, почему в смертельном страхе твердил «благодатная», «Пресвятая Мария»? Как бы то ни было, этот молодчик пробудил во мне любопытство. Думаю, что вскоре мы разберемся, что у него на уме.
Вплоть до этого дня мы не видели суши – ни одного, даже крохотного, островка. Над нами простиралось серое небо; временами сквозь тучи проглядывало тусклое солнце, лучи которого тяжело ложились на закрытые веки. Мы с горечью смотрели на холодное море, где волны скалились пенистыми, похожими на белые клыки, зубцами. И все же Господь не оставил нас…
Вдруг матрос, лежавший на корме как мертвец, вскочил с громким воплем. Вдалеке от темной линии горизонта – куда указывал его палец – летела в нашу сторону птичка. Сложив крылья, она опустилась на мачту, с которой свисали потрепанные минувшей бурей паруса… А по волнам уже плыли бесчисленные сучья, ветви деревьев. Это был верный признак, что суша близко. Но радость мгновенно сменилась тревогой. Если это Япония, нельзя допустить, чтобы нас заметила даже рыбачья лодка. Рыбаки тотчас сообщат властям о неизвестной дрейфующей джонке с чужеземцами.
До самого наступления темноты мы с Гаррпе, прижавшись друг к другу, прятались между ящиков с грузом. Матросы, подняв нижний парус на мачте, старались держаться поодаль от видневшейся темной точки – то был, по-видимому, главный остров.
Глубокой ночью наша лодка вновь ускорила ход, бесшумно скользя по волнам. По счастью, безлунное небо было черным-черно, и нам удалось приблизиться незаметно. Высокая зубчатая стена суши неотвратимо надвигалась. Мы поняли, что вошли в бухту, окруженную крутыми горами. На берегу, в глубине, виднелось скопление приземистых домишек.
Первым спрыгнул на мелководье Китидзиро, за ним окунулся в холодную воду я, вслед за мной – Гаррпе. В Японии ли мы? Или это остров, принадлежащий другой стране? По правде сказать, никто из нас не имел ни малейшего представления.
Укрывшись в ложбинке на берегу, мы с Гаррпе терпеливо ждали. Внезапно мы услышали шаги по песку – они приближались. Мимо прошла, не заметив нас, старуха с корзиной за плечами. Когда звук ее шагов