намеревался занимать свободные стулья, а их было немало, из опасения что-то упустить. Но только самые рослые могли отчетливо видеть сцену в дальнем конце зала, на которой сейчас стояли четыре стула – два были заняты, два пустовали.
– Кто такой Биддалф?
– Кузен! Дальний, но не настолько дальний, чтобы не узнать родную кровь. Сельский сквайр, вот он кто.
Насколько Элиза могла судить, оба джентльмена, восседавших на стульях, подпадали под это описание. В твидовых сюртуках и высоких башмаках, розовощекие, они сидели, широко расставив колени, словно по привычке держали на них отсутствовавшие длинные ружья. Один был тщедушный, с тонкими бакенбардами, а другой усатый, преуспевающего вида.
– Будет присутствовать мистер Энтони Биддалф, кузен, а еще денежный мешок Онслоу. Он основной сторонник сэра Роджера. Везде с ним появляется. Гилфорд Онслоу – потому как его семья владеет половиной Гилфорда[44], так что, само собой, ему и дали такое имя, и, как если бы этого было недостаточно, он к тому же, если хотите знать, еще и член парламента от этого места. И что, хочу я у вас спросить, смог бы обычный мясник обзавестись таким высокородным знакомым?
Как обычно, Сара говорила громко, вступая в навязчивые беседы со стоявшими рядом незнакомыми ей людьми. Подслушивая ее беседы, Элиза поражалась. Присутствовавшие с живейшей симпатией относились к Претенденту и к многочисленным теориям заговора, с ним связанным. Никто не считал саму эту тему по существу абсурдной. И было чуть ли не трогательно видеть, с какой благосклонностью относились здесь к новой миссис Эйнсворт, насколько благоволили ее репликам и суждениям и считали ее кладезем знаний, ибо никто не мог бы сравниться с ней в Тичборномании. В этом зале она была непререкаемым авторитетом. Она знала, что Претендент обыкновенно приходил на подобные мероприятия с запозданием, «потому как любил, чтобы его появление на публике выглядело в соответствии с его положением», и что на прошлой неделе, в Бадли-Солтертоне, «когда он еще и до сцены не успел дойти», на железнодорожном вокзале его окружила толпа. И она знала, что обычно он проводил по два мероприятия в день: одно, как сейчас, на которое надо было купить билет, и «бесплатное выступление» из окна заведения, в котором он останавливался, обращенное к тем, «у кого за душой не было ни гроша». В вопросах земельной собственности она разбиралась не хуже любого агента по купле-продаже земли. Тичборн-Парк в настоящее время был сдан в аренду полковнику Лашингтону, поскольку сэр Генри Тичборн, следующий баронет и наследник – «после нашего сэра Роджера!» – был еще младенцем. А сегодня в Хоршеме будет проведен сбор средств для гражданского процесса, чтобы сэр Роджер – кто в нашем перевернутом вверх тормашками мире был истцом – мог бы заставить этих самых Тичборнов по суду выселить упомянутого арендатора и восстановить свои законные права на земли предков. Ибо без помощи людей у сэра Роджера мало шансов в этом логове папистов – в судах.
– Но разве сами Тичборны… не паписты? – с сомнением спросил