Хорошо, что мы в этот момент были на улице, иначе старый дом не выдержал бы такой лжи и похоронил бы нас в руинах. К слову, увидев наличность, они быстро всё подписали и растворились.
Дом действительно старый, в момент покупки требовал замены коммуникаций, ремонта крыши и окон, всё скрипело и воняло. Я понял, что купил не сам дом, а скорее возможность находиться на этой земле. Без лишних размышлений я приступил к ремонту. Изменения внешнего облика, например фасада, могли не разрешить в муниципалитете, поэтому снаружи я оставил всё как есть, даже сгнившие ставни висели до последнего, пока не обрушились в кусты роз.
В гостиной был большой камин. Он, как и всё в доме, нуждался в ремонте. Джейн сказала, что именно такие камины использовали для обогрева в Царском селе Ленинграда. Я поверил на слово. От старых хозяев остался большой дубовый кулисный стол с точёными ногами. За него можно посадить человек десять, и это примерно на девять больше, чем бывает в этом доме. Конечно же, таких слов, как «кулисный», я не знал до ремонта, но после того как Джейн повторила их примерно девяносто девять тысяч раз, у меня не было шансов не пополнить свой убогий словарный запас, в котором, кроме «синапсов» и «апперцепций», почти ничего не было. А нет, были ещё бесконечные названия кинофильмов и названия трамвайных остановок. Всё это лежало в трёхэтажном старом деревянном ангаре и ждало случайного пожара.
В доме было много старинной мебели, которую хозяева, по всей видимости, коллекционировали. Ничем другим такое обилие хлама не объяснить. Мы решили, что выглядит она мрачновато, и отвезли часть в галерею Джейн. Откровенное барахло постепенно утилизировали – оттащили на задний двор и под бутылку вина разгромили до нужной кондиции и сожгли. Кажется, именно тогда соседи впервые обратили на нас внимание.
В целом интерьер получился эклектичным, поэтому я предложил добавить немного современной мебели, так как этим старьём невозможно полноценно пользоваться – ящики комодов не открываются, постоянно отваливаются куски резьбы и шпона. Письменный стол – единственная старая мебель, к которой я подхожу ближе чем на метр. К счастью, я требую от него немного, а именно – просто быть.
Балки, открывшиеся после сноса перекрытия, неплохо сохранились, но всё же требовали обработки от насекомых. Сами насекомые от таких событий сразу сбежали, с ними даже не пришлось бороться. Джейн сказала, что старые хозяева увезли их с собой в бровях. В них же, видимо, они увезли и раздражавшую меня коллекцию фаянсовых башмачков, на которую я с презрением косился, пока был тут гостем. Только из-за неё я так яростно торговался и врал, что за цену вдвое меньше мне предложили дом через дорогу. Вот что могут сделать с человеком обычные омерзительные башмачки.
С обратной стороны дома есть веранда. В отличие от самого дома, она располагается почти сразу на земле, и кое-где в щелях между досками прорастает трава. Нам с Джейн это понравилось, и мы решили оставить так, поменяв лишь сгнившие доски. Сама же веранда используется летом, а зимой в ней стоят растения