картин прост – холмы, овцы, вода. Чувствуется невероятная свобода, объём и, самое главное, грусть. Грусть, которую испытывает человек в глубоком одиночестве. Но её он придумал сам для себя, как спутника. И грусть эта созидающая, будто ты отправился куда-то так далеко, что теперь способен смотреть на всё, словно на маленький клочок бумаги на столе. На этом клочке вся твоя жизнь, всё время. И пока ты смотришь на поля и холмы, есть возможность, словно глядя из зазеркалья или космического корабля, облететь все места на планете, где ты когда-то бывал, всех, с кем был знаком, и услышать вновь всё услышанное. Время уже не имеет никакого значения, и после попадания сюда, на эту сторону, люди на той стороне перестают тебя знать, а события, в которых ты когда-то участвовал, перестают существовать. Совершенно не верится, что так много можно передать холодными тусклыми цветами и белыми пятнышками. Я стоял и смотрел на них около минуты и вдруг вздрогнул – я был так сосредоточен, что привычное прикосновение Джейн показалось жёстким и враждебным.
– Эй, ты чего?
– Полегче, не обязательно так тыкать.
– Перестань, ты в порядке? Чего тут стоишь? – Ладонь её растекается у меня между лопатками и становится привычна.
– Что это? – я показываю на три поразившие меня работы. Потом догадываюсь, что там есть шильдик с названиями, но уже поздно, и я получаю справедливую долю сарказма от Джейн.
– Ты, конечно же, не из тех, кто утруждается поиском жалких табличек. Зачем, ведь можно найти куратора выставки и попросить лично рассказать про картину. Это «Изолированная красота». Автор Глен Харт.
– А… И кто он? Что за пейзажи?
– Насколько я знаю, это Фолклендские острова. Не более того. Дяденька интересен тем, что когда-то работал адвокатом в Чикаго, потом его как громом поразило, он собрал чемодан и умотал. Он, конечно, тогда уже был старый и вроде как собирался на покой, но, по рассказам супруги, никто не ожидал от него такого решения – он одним днём собрался и уехал чёрт-те куда, на эти самые острова. Кажется, они находятся где-то, не доезжая пару остановок до Антарктики. Место малообитаемое, одинокое и холодное. Работы шли к нам долго, мы созванивались с его женой. Это один из самых сложных авторов. Узнала я про него случайно и загорелась найти. И нашла. – Джейн хвастливо улыбается половинкой рта.
– Впечатляет. Это, – я показал на картины. – И твоя целеустремлённость.
– Ты правда считаешь это хорошей работой?
– Во всяком случае, она впечатляет. Для меня это главный показатель.
– Приятно слышать, – Джейн взяла меня под руку. – Кажется, в прошлый раз тебя ничего не впечатлило?
– В прошлый раз я как-то не был готов что-либо воспринимать.
– Что изменилось?
– Не знаю, день какой-то совершенно пустой. Долго добивался от Коча информации по составу ERA, и, кстати, добился. Но использовать не смог – все опять проголосовали