тянется провод в дом. Уютно и тихо. Где-то в соседних дворах приглушённо лают собаки, а из темноты дома доносится хаотичная мелодия ветровых курантов, приводимых в движение сквозняком. Судя по всему, до этого момента вечерние посиделки тут не устраивались, да и вообще гости бывают нечасто.
Гидо ковыряется с углями, напевая что-то по-немецки. Я сажусь за стол, за которым уже сидит Хёрдис, одетая в привычную безразмерную одежду. Она улыбается из-под капюшона пуговицами карих глаз. Волнистые светлые волосы торчат по сторонам лица и забавно прижимаются капюшоном к щекам. Я снова обращаю внимание на её руки. Кожа на них белая и сухая. В движениях лёгкая нервозность – руки лежат рядом и периодически срываются, царапают друг друга, освежая белые следы шелушащейся кожи. Ногти подстрижены до возможного коротко. Никаких колец, украшений или часов. И вообще Хёрдис, кажется, не использует аксессуары, а одежду будто донашивает за старшими братьями. Только обувь ей по размеру, но тоже не отличается женственностью. Несмотря на прохладную погоду, позже она скидывает её и садится по-турецки на стуле, оголив бледные ступни, иногда подтягивая их руками к себе.
Гидо заканчивает с костром и присоединяется к нам. Приносит последнюю партию куриных ног, сразу, без всякой церемонии, наливает себе пиво в высокий прозрачный стакан и принимается есть дымящиеся куски.
После двух куриных ног и стакана пива Гидо тянет на разговор:
– Так как вы приобрели этот дом? В округе много неплохих домов – как вы выбрали именно этот? – Не дождавшись ответа, он подскакивает и быстрым шагом уходит. Возвращается, и в руках у него безымянная банка с чем-то красным. – Вот, совсем забыл, покупаю тут, у местных, отличная вещь! – С усилием хлопает крышкой и кладёт на тарелку немного неоднородного содержимого, после чего продолжает есть, поглядывая на меня в ожидании ответа.
– Он достался в наследство от тёти.
– О, это интересно! – Гидо кладёт приборы в тарелку и, вытирая пальцы бумажными салфетками, спрашивает, глядя на меня: – Вы были с ней близки?
– В глубоком детстве я и моя двоюродная сестра, её дочь, – мы приезжали сюда. С тех пор больше двадцати лет прошло.
– Так, значит, вы тут не впервые? А сами нам голову морочите! – Он смеётся и тянется за второй бутылкой.
– Это было так давно, будто в другой жизни.
– Хм, – он ухмыляется и качает головой, медленно наливая пиво в стакан, будто я сказал какую-то нелепицу, но он снисходителен. – Уверен, ей было бы приятно видеть вас хозяином – кажется, вы ответственно подходите к делу, не так ли?
– Возможно, но, к сожалению, это взаимоисключающие вещи.
– В каком смысле?
– Она не могла бы видеть меня хозяином дома, так как при её жизни был более очевидный претендент – её дочь. Они обе уже не жили тут, и дом приходил в полнейшее запустенье, но этот нюанс не помог им принять правильное решение. Очевидно, если бы тётя видела во мне хорошего хозяина и подарила дом мне, её дочь не дала бы