и к нам к первым на обед приехал граф. У вас еще будет немало приглашений, и теперь вы знаете тому причину.
– Это глупо. Я же даже не граф!
– Папа, не злись, пожалуйста! – молил Алексей, но его слова вновь пропустили мимо ушей.
– Только на бумаге. Но для этих людей вы граф и всегда им будете. Считайте, под вами теперь весь город. Тот, кто печется о репутации, сделает все, лишь бы вам угодить.
– Вы перегибаете палку!
– Вы даже не представляете, что значит статус.
– Пожалуйста… – молил Алексей.
– Конечно представляю.
Аня самоуверенно помотала головой.
– Поверьте мне, ни в одном уголке мира он не важен так, как здесь.
– Неужели?
– Вот смотрите, вы только приехали. О вас ничего не известно. Вы не занимались благотворительностью, не вытаскивали детей из горящего дома, а люди так и толпятся у ваших ворот. Не замечали?
– Прекратите, – напряженным голосом выдавил Федор Андреевич, и наступила тишина.
Аня на протяжении всего диалога говорила с таким достоинством, будто факт ее правоты неоспорим. Сейчас она и ее собеседник пронзали взглядами друг друга, только ее взгляд был спокоен и самоуверен, а в глазах Федора Андреевича горел огонь. Собеседник Ани старался вести себя сдержанно, хотя его переполняла неприязнь. Его раздражало в девушке напротив абсолютно все: ее самоуверенность, поднятая выше линии горизонта голова, пронзительный взгляд и изгиб губ – неясно было, улыбается она или нет. Аня же, в свою очередь, не испытывала негативных эмоций, глядя на собеседника. Она поражала многих откровенными речами, выставляя дураками население целого города. Она не боялась осуждения, не боялась упасть в чьих-то глазах, ведь что значит быть непринятой одним человеком, когда на твоей стороне власть? Сама она не признавала своей зависимости от толпы и считала себя бунтарем, готовым в любой момент идти наперекор кому угодно.
– Не верьте в бескорыстную людскую доброту, пока вы здесь, – добавила Аня и встала. – Спасибо за гостеприимство, – сказала она со своей обычной улыбкой, пока хозяина дома распирало от гнева.
Аня вышла из комнаты, а Алексей рванул за ней.
– Я провожу ее до дома, папа, – кинул он напоследок и тоже скрылся за косяком.
Аня позволила Алексею надеть на себя манто, и оба вышли во двор. Вид у Ани был повседневный, словно после приятной беседы. Никаких негативных эмоций она не испытывала, но удовольствия тоже. То, что Федор Андреевич мог счесть гадкими речами, была обыкновенная правда жизни. Лучше пусть он узнает об этом сразу, ведь, как говорится, предупрежден – значит, вооружен.
– Значит, ты меня проводишь? – спросила без задней мысли Аня.
– Да… Я подумал, что ты не знаешь дороги.
Девушка усмехнулась и вынула из кармана телефон, намекая на его абсолютное могущество.
– Ты думаешь, я в картах не разберусь?
– Э… нет, что ты… Если не хочешь, провожать не буду.
– Вообще-то хочу. Пусть все думают, что ты за меня дрался. Это ведь правда?
Она