Дожить до ноября. Кира Святова

наконец решила говорить правду.

      – Да… Они поссорились.

      Её голос стал тише.

      – Отец хотел, чтобы она поступила в Гарвард. Но Сара с детства мечтала стать художником. Она пошла на отбор в Академию искусств вместо собеседования в Гарварде. Отец… он был в ярости. Лишил ее привилегий, запретил пользоваться машиной, дал понять, что она должна вернуться на “правильный путь”.

      Я уже знал эту часть истории, но решил копнуть глубже.

      – И всё же, если он был в ссоре с вашей сестрой, почему он сам отвозил ее в школу в день исчезновения?

      Ленор замялась, опустила взгляд на стол, словно искала в древесных прожилках правильный ответ.

      – За день до этого он извинился перед ней. Сказал, что, кем бы она ни стала, она всегда будет его дочерью. Все его запреты он снял.

      – Понятно, – кивнул я. Слова Ленор звучали искренне, но в её голосе всё ещё витала тень страха.

      – Мисс Морэй, – продолжил я, – мы можем взглянуть на ноутбук вашей сестры?

      Ленор молча подтолкнула ноутбук ко мне, её пальцы слегка дрожали. Сейчас я мог только гадать, сколько еще секретов она пытается скрыть.

      Ленор.

      Он действительно самый лучший детектив города. Август раскрыл мое вранье за считанные часы, словно прочел меня как открытую книгу. Допрос дался невероятно тяжело: каждое его слово, каждая интонация давили на меня, как груз, с каждым мгновением отнимая надежду найти Сару. Только когда он объявил, что закончил, я смогла немного расслабиться. Но ненадолго.

      Комната, в которой мы находились, выглядела так, будто она застыла в прошлом веке. Пыльные тяжелые шторы закрывали окна, не позволяя вечернему свету пробиться внутрь. Лампа на потолке горела тускло, бросая длинные тени на стены, украшенные поблекшими обоями. Воздух был прохладным, пахло старой мебелью и чем-то металлическим, как будто где-то рядом лежала коробка с ржавыми инструментами.

      Август подсел ко мне на старый, слегка скрипучий диван. Видеть его с такого близкого расстояния было и волнительно, и пугающе. Его черные волосы, распущенные и слегка влажные, иногда касались моего плеча. Кожа на лице была бледной, словно он никогда не видел солнца, а из-под длинных ресниц смотрели глаза, в которых отражался ледяной блеск. От него веяло холодом, и я невольно поежилась, чувствуя, как дрожь пробежала по коже.