чувство было странным, новым. Истории Ленор было недостаточно. Я хотел большего: продолжения, деталей, ответов на вопросы, которые роились в голове.
Я медленно достал из кармана фотографию Сары, глядя на нее так, будто мог увидеть больше, чем видно на первый взгляд. Затем закрыл глаза.
Где ты, Сара? Какова правда, которая скрывается за этими рунами?
Комната замерла, воздух стал густым, почти осязаемым. В голове начали мелькать образы, размытые и неясные, как далекие тени. Я сосредоточился, чувствуя, как внутренний голод к истине заставляет меня копать глубже. Ответы близко. Я это знал.
За обеденным столом повисла тягучая, невыносимая тишина. Воздух казался настолько густым, что его можно было резать ножом, но никто не решался даже вздохнуть, чтобы не потревожить напряжение, которое, казалось, вот-вот взорвется. Мужчина во главе стола, высокий, широкоплечий, с суровым выражением лица, нервно постукивал пальцами по холодной каменной столешнице. Его взгляд – тяжелый, обвиняющий – был устремлен на одну из дочерей. Сара сидела напротив, сутулясь, словно пытаясь спрятаться в себе, ее лицо отливало бледностью, а пальцы нервно крутили вилку.
Ленор, старшая сестра, наблюдала за этой сценой с беспокойством. Она знала, что ужины в их доме редко проходили мирно, но сегодня ситуация, казалось, зашла слишком далеко.
Она откашлялась, пытаясь разрядить обстановку:
– Я сдала экзамен по французскому… – Ее голос прозвучал натянуто, слишком неестественно в тишине. Она сделала паузу, но, не получив реакции, продолжила: – Сдала на отлично, поэтому, возможно, смогу поехать по обмену в Париж.
Отец, однако, даже не повернул головы. Его внимание было полностью сосредоточено на Саре. Наконец, он заговорил, медленно, с нарастающим раздражением:
– Сара, скажи мне, мозгов у тебя совсем нет?
Сара сжалась, как будто от удара. Она все еще смотрела в тарелку, изо всех сил стараясь не поднимать глаз.
– Пап… – начала она, но ее голос прозвучал так тихо, что почти слился с шумом за окном.
Отец, не слушая, повысил голос:
– Нет, объясни мне! Ты пропустила важное собеседование в Гарварде ради какого-то… какого-то конкурса в жалкой художественной школе?! – Его рука ударила по столу, серебряные приборы гулко звякнули.
Сара, вся сжавшись, наконец подняла голову. В ее глазах блестели слезы, но в них был и вызов:
– Хватит! – Вилка с громким звуком ударилась об стол, когда она бросила ее. – Как ты не можешь понять, что я не хочу быть юристом?! Не хочу продолжать твое дело, не хочу становиться мировым судьей!
– Конечно, – отец ухмыльнулся, его голос стал саркастичным, пропитанным презрением. – Конечно, лучше рисовать картинки за копейки, чем получить профессию, которая тебя прокормит.
Сара вскочила из-за стола, сжимая кулаки. Ее лицо покраснело от гнева.
– Да если бы ты не брал взятки на каждом удобном случае, мы бы сейчас ели один рис! –