, мы заслужили право делать все, что захотим.
Вдвоем мы сидим у Храма, подпирая спинами обшарпанный черный камень. Поляна окружена пышно разросшимися растениями, поражающими густотой и яркостью оттенков зеленого. Они похожи на магические рисунки, змеями извивающиеся на моих руках. Здесь значительно теплее, чем дома на равнине, и влажность выше.
Я оставил корабль в бухте на якоре и с лучшим другом забрался на гору – самую высокую точку острова. Хотел посмотреть, где произойдет то, что должно случиться завтра. Баррика тоже пошла с нами, хотя и не объяснила причину.
Наша богиня стоит на краю поляны и неотрывно смотрит на синюю гладь моря внизу. Она на целую голову выше меня, самого высокого из всех известных мне людей. Боги сотворены иначе, по другим стандартам. Они выше нас, значительно красивее – настолько, что невозможно описать, а понять можно, лишь увидев. Было время, когда я не находил в себе сил сосредоточиться в ее присутствии, мои мысли разбегались. Изменилось все во время войны, когда волею судеб нам пришлось немало времени провести плечом к плечу.
Сейчас она похожа на изваяние, прекрасное даже в минуты печали. Я знаю, она всем сердцем желает, чтобы ей не пришлось обращаться ко мне с этой просьбой. Однако мы здесь и иного пути нет, учитывая произошедшее с Валусом и королевством Востейн.
Я решаюсь повернуться и посмотреть на друга. Раньше его жреческое одеяние было простого фасона, скроенное из ткани алинорского синего цвета, но в какой-то момент войны в знак уважения к нашей богине-воительнице служители Храмов перешли на одежду, похожую на военную.
Ворот одеяния Галена, по обыкновению, расстегнут. Мой друг с детства был небрежен в одежде, не изменилось ничего и теперь. Все в нем знакомое и родное, что одно его присутствие успокаивает.
Как странно, что мы, два маленьких мальчика, выросли и оказались здесь.
– Мне страшно, Гален, – тихо признаюсь я.
– Я знаю, мой король. – Он протяжно выдыхает. – Мне тоже.
Какое-то время мы сидим молча, наблюдая, как солнце опускается все ниже, как блекнет струящийся сквозь зеленую листву свет. Фонари мы не взяли – скоро предстоит спускаться.
Тишину нарушаю я.
– В детстве, слушая рассказы служителей Храмов о героях прошлого, мы всегда воображали их благородными воинами, которым не знакомы страх, злоба или неуверенность в своих силах.
– И они всегда казались кристально чистыми людьми, – добавляет Гален, глядя на свои испачканные пальцы. – И пахли они лучше.
Я не не сдерживаюсь и ухмыляюсь.
– Мне всегда было интересно, о чем они думали. Теперь, полагаю, это понятно нам обоим. Когда будешь слагать обо мне легенды, сделай так, чтобы я выглядел реальным, а не сказочным персонажем. Договорились?
– Даю слово.
Странно представлять будущее без меня, воображать, каким без меня будет завтрашний день. Моя сестра превратится в прекрасную королеву: любопытно было бы увидеть, как она станет править. Мне не суждено оказаться свидетелем многих важных моментов.
Скоро наступит новый день, и повара в Киркпуле приготовят мои любимые булочки с ягодами, от которых пальцы становятся розовыми. Всем они очень понравятся, только вот… меня там не будет. Вспомнят ли обо мне?
– О, вот еще, – говорю я, возвращаясь к мыслям последних нескольких дней. – Каждый год пара черных дроздов вьет гнездо на окне моей спальни. Я обычно раскладываю на подоконнике клочки пуха, чтобы им было чем выстелить гнездо изнутри.
– Я позабочусь, чтобы так было и впредь. – Гален кивает и закрывает глаза.
С той поры, как мы сели на корабль, я часто вспоминаю всякие мелочи, которые надо будет непременно делать и после моей кончины. Друг ни разу не перебил меня, не сказал, что этим займется кто-то из подданных. Нет, он просто молча слушает и дает слово все исполнить, как велю.
– Гален, как мы здесь оказались? – Я шепотом произношу вопрос, снова и снова всплывающий в голове.
Он молча протягивает мне кусок галеты. Кажется, он обдумывает, как ответить. Галета – просто смесь муки, воды и соли, запеченная до состояния сухаря, о который можно сломать зубы. Это еда моряков и солдат. Мы сейчас и те и другие. Интерес к еде ослабел, будто организм знает, что скоро необходимость в ней отпадет.
– В начале была Мать, – нараспев начинает он рассказ, которому, по его разумению, предстоит поднять мне настроение. Внезапно возникшая пауза позволяет мне пошевелиться, прижать колени к груди и пристроить на них подбородок.
– Продолжай.
Моргнув, он поворачивается ко мне и приподнимает бровь.
– Уверен, мне будет приятно еще раз услышать, как ты произносишь каждое слово. – Я говорю все тише и закрываю глаза, чтобы сосредоточиться на звуках голоса.
Лицо друга становится добрее, повествование погружает нас в мир старой легенды.
– Мать сотворила мир и наблюдала, как он растет. Самые беспокойные из созданий, но и, к счастью, самые забавные, требовали все больше и больше