звук шагов и открылась задняя дверь. Вошедшая Минъюй почтительно поклонилась:
– Простите, ваше величество. Сегодня старшая наложница Вэй сделала своими руками блюдо со льдом и отнесла его во дворец Шоукан, сейчас она беседует с матерью-императрицей.
– Все это время беседует? – поинтересовался Хунли.
– У вдовствующей императрицы на редкость хорошее расположение духа, ее рассказ о визите в Цзяннань вызвал у старшей наложницы Вэй невероятное восхищение. Боюсь, хозяйка вернется нескоро!
Хунли издал смешок.
– А до меня, значит, ей и дела нет?
Минъюй улыбнулась.
– Ваше императорское величество, старшая наложница радует своим обществом вдовствующую императрицу, проявляя почтительность к старшим, так почему бы вам… не посетить какое-то другое место?
Ли Юй обрушился на нее:
– Тебе что, жизнь не дорога? Как ты смеешь говорить подобное?
Минъюй поклонилась до земли и с обидой парировала:
– Ваше императорское величество, вы не должны винить госпожу Вэй, это вдовствующая императрица попросила ее остаться. Уважение к старшим угодно Небесам, разве можно пренебречь просьбой госпожи?
Император холодно усмехнулся, поднялся и ушел.
Ли Юй погрозил служанке пальцем:
– Выучились же у своей хозяйки хитростям! Но ничего, я с вами еще разберусь!
Император ушел в ярости, не зная, что, как только он удалился, Вэй Инло сразу вернулась во дворец.
– Ну что? – Она взяла протянутое Минъюй горячее полотенце и вытерла лицо и шею.
Служанка долго молчала, но все-таки не удержалась:
– Инло, почему ты намеренно избегаешь императора?
– Даже самое вкусное лакомство приедается, если есть его три дня подряд. – Вэй Инло подмигнула ей и хитро улыбнулась. – Хочешь верь, хочешь нет, но сегодня он еще вернется.
Что вкуснее всего в мире? То, чего ты не можешь съесть.
Какая девушка сильнее всего не дает покоя? Та, которую не можешь увидеть.
Минъюй задула свечу, Вэй Инло забралась в постель и уже в полусне ощутила на своем теле тяжесть. Она открыла глаза и притворно удивилась:
– Ваше величество, вы… разве не ушли?
Хунли и впрямь вернулся. Он оседлал ее, словно перед ним была не возлюбленная, а ездовое животное, обхватил ее шею руками и процедил сквозь зубы:
– Что? Не желаешь меня видеть?
– Ваше величество… – Девушка улыбнулась и вдруг перевернулась так, что он оказался под ней. Ее волосы полились водопадом. Она наклонила голову, и улыбка ее стала дерзкой, совершенно не похожей на улыбки других наложниц. – Вы делаете мне больно.
Она тоже сдавила его шею руками, но не успел еще Хунли высказать недовольство, как она нагнулась и легко прикусила его губу.
Этот исполненный дикости поцелуй отличался от нежных ласк других женщин и привел мужчину в небывалое возбуждение.
Ее поцелуи постепенно стирали гнев с лица императора. Наконец, он рассмеялся, прижал ее к кровати и, развязывая пояс, прошептал, едва сдерживая