до извинений или хотя бы до визита во дворец Яньси.
Вот только день за днем он теперь наведывался во дворец Шоукан.
Что его туда влекло? Кроме вдовствующей императрицы, там можно было встретить Вэй Инло.
Мать-императрица любила развлечения не меньше молодежи, а потому старшая наложница стала ее любимицей: когда она не исполняла роль Цзя Баоюя, то была Ду Линян; если не декламировала из «Сна в красном тереме», то пела партию из «Пионовой беседки»[16].
Вот и сегодня император отправился с визитом к матери. Он скользнул взглядом по окрестностям, почувствовал разочарование, но он не выдал его ни звуком, ни жестом:
– Сын почтительно приветствует матушку вдовствующую императрицу.
Та не стала вставать, зато супруги и наложницы вокруг нее поднялись с поклоном:
– Приветствуем, ваше величество.
Каждый думает о себе.
Раз Хунли стал таким почтительным сыном, то женщинам оставалось только постараться его в этом перещеголять.
Раньше во дворце Шоукан редко бывали гости, теперь же сюда перебралась едва ли не половина гарема, и каждая наложница в ожидании господина стремилась пообщаться с госпожой императрицей. Если же не находила повода для беседы, то старалась услужить ей как-то еще.
– Ты как раз вовремя, мы с благородной супругой Чунь обсуждаем виды Цзяннани. – Мать императора была проницательна, но свои наблюдения оставляла при себе. – Жаль, что я в былые годы не добралась до Сучжоу и не полюбовалась видами Цзяннани во всей полноте. Зато я только что получила в подарок прекрасный пейзаж. Можем полюбоваться им вместе.
Тетушка Лю поднесла свиток, и перед собравшимися развернулась прекрасная картина.
Но при виде просторных речных берегов, силуэтов рыбацких лодок и двух гордо вздымающихся к небесам вершин благородная супруга Чунь сразу опознала полотно:
– Это же… Чжао Мэнфу, «Осенние краски вокруг гор Цяо и Хуа»?
Она быстро взглянула на Хунли и только тогда обнаружила, что он впился взглядом в картину, а лицо его закаменело. Он медленно спросил:
– Это старшая наложница Вэй вам ее преподнесла, матушка?
Почему он вдруг упомянул Вэй Инло?
Блестящий ум вдовствующей императрицы быстро распознал все чувства, что таились в его вопросе, и она с довольной улыбкой ответила:
– Так и есть… Помнится, ты как раз любишь такие пейзажи? Давай я подарю ее тебе.
Хунли, изо всех сил сдерживая гнев, улыбнулся.
– Разве может почтительный сын отказаться, когда у матушки столь благие намерения?
Эти «благие намерения» разозлили императора на все утро.
Даже в обед он почти не ел, и все блюда унесли нетронутыми.
– Ли Юй. – Император с необычайно мрачным видом стоял напротив «Осенних красок вокруг гор Цяо и Хуа». – Вот ты нас рассуди: пускай я был к ней несправедлив, зря ее обидел. Почему бы не поступить, как младшая супруга Цзя: прийти ко мне, поплакать, объясниться? Она сама мне ни слова не сказала, решила терпеть в одиночку, а теперь меня винит, что я был с ней жесток!
Ли