Женя надеялся на благоразумие Чапы, что есть такое она не станет. Да только ничего другого, видимо, не осталось, и теперь они оба обязаны питаться только помоями.
С этой мыслью Женя и вылил в собачью миску все содержимое. Чапа не заставила себя долго ждать. Выбравшись из своей будки, она тут же подлетела к хозяину и принюхалась к миске. Лицо парня перекосило. Нет, она на такое неспособна. Чапа – воспитанная, чистая девочка. Она не станет подражать скоту, которых разводят на убой.
Черный носик сделал два глубоких вдоха. Собачка покружила вокруг миски, прижала уши и завиляла хвостом. Она осторожно подняла мордочку на хозяина, будто желая задать вопрос: а что это вообще такое? Вернув внимание к содержимому, она осторожно переступила лапками. Собачка осторожно лизнула блин и замерла. Глухо чихнув, Чапа развернулась и ушла от миски, пролезла между перилами и удалилась в ближайший куст.
Евгений выдохнул. Он мысленно похвалил подругу за то, что она хранит свою честь, хотя в душе парня кольнуло, ведь чем тогда Чапа будет питаться? Нужно придумать, как решить этот вопрос. Потом.
Ладно, сейчас.
– Ба… – Женя окликнул бабушку, проходя мимо кухни, – в вашем магазине продается корм?
Широко расставив ноги, бабушка сидела перед мусорным ведром, надев белый фартук, покрытый желтыми пятнами, и такую же белую косынку. В одной руке она держала небольшой перочинный нож, а в другой – картошку. Пыхтя, она вытерла со лба пот, пытаясь побороть отдышку. Она делала каждый вдох с таким усилием, будто в ее горле застрял целлофановый пакет.
– Корм? Есть. Для кур, для кроликов… Тебе зачем? Кстати, сходи за хлебом…
– А для собак есть? Может, сухой хотя бы.
– Зачем? Ты только пошел, накормил свою псину. Ей не хватит, что ли?
Евгений молча стоял в дверном проеме, наблюдая за каплями, падающими из серебристого крана в раковину.
– Она не ест их.
– Ишь какая! Ну ничего, поголодает денек другой и будет за обе щеки уплетать.
С этими словами бабка продолжила чистить картофель.
– Она не будет это есть, там один жир и плесень, – настойчиво продолжил Женя, – Ей станет плохо…
– Не станет. С голоду помирать более неприятно, поверь. Сходи за хлебом, говорю тебе. Деньги на подоконнике.
Женя окинул старуху грозным взглядом, будто хотел пнуть мусорное ведро у ее ног, чтобы все содержимое разлетелось по всей кухне, но все, что он сделал, это с громким вздохом вышел из кухни.
Выйдя на крыльцо, парень бросил взгляд на миску. Она все также была заполнена болотным месивом, вокруг которого кружились только мухи. Чапы рядом не было. Зеленоватый бульон лился через края, стекая по стенкам, собираясь в новую лужу на доски крыльца, на ее полопавшуюся облезшую белую краску. Она текла не заканчиваясь. Лужа становилась только больше, приближаясь к калошам парня. Куриные кости зашевелились, стали хрустеть, дергаться, залезать друг на друга и трещать. В глубине миски зашевелились белые точки. Приглядевшись,