и доказать Бьёрклунду, что он ошибался. Не насчет всей этой истории с Одином, конечно, но насчет того, что я проклят, что разрушу все, к чему прикоснусь. Но для этого…
– Тебе нужно было взять под уздцы свою ярость.
– Именно. Потому поначалу в Пропасти я соглашался на самую грубую работу… То есть грубо обращался с очень грубо поступившими людьми.
Морриган фыркнула.
– Будучи наемником, я получил шанс опытным путем проверять свои успехи в укрощении ярости. Не думай, я не изверг. Со мной всегда был кто-то, кто меня страховал. И все-таки я рад, что тот этап моей жизни был недолгим. Я… – Дэмьен замялся. – Я понял, что нашел себя не только в желании уничтожить Трибунал, но и в том, чтобы помогать людям. Так, как могу. Звучит пафосно, знаю… Но работа устранителем проблем стала тем, чего мне тогда не хватало. Я решал чужие проблемы, используя в качестве оружия слова, а не кулаки и сверхъестественную ярость.
Морриган склонила голову набок, выражая уважение… и ощущая некую родственную связь. Как и она, Дэмьен не стремился идти самым легким путем.
– Обуздать ярость оказалось непросто. Я даже пробовал – только не смейся – духовные практики.
– Дэмьен, сидящий на ковре для медитаций в позе лотоса, – мечтательным голосом пропела Морриган.
Берсерк вперил в нее строгий взгляд.
– Я просил тебя не смеяться.
Теперь уже она вскинула ладони в примирительном жесте, заслужив мимолетную улыбку.
– В конце концов мне удалось обрести контроль над своей яростью. Я думал, что избавился от проклятия. – Дэмьен отвел взгляд. – А потом в Пропасти появилась ты.
– И стала причиной всех твоих бед, – глухо произнесла Морриган.
– Нет. То есть да, почти все время нашего знакомства я считал именно так.
Сердце гулко стукнулось о ребра.
– Почти? Что-то изменилось?
– Изменилось, – нехотя признался Дэмьен. – Клио думает, что я так сильно реагирую на твое прикосновение потому, что где-то глубоко внутри считаю тебя угрозой моему счастью с Мэйв. Тогда я был слишком взбешен, чтобы прислушаться к Клио. – Он мрачно усмехнулся. – Что ж, у меня было время остыть. И я подумал, что возможно… Возможно, она права. Не ты – причина всех моих вспышек, а то, что происходит у меня в голове. В моем подсознании.
Морриган закусила губу, отворачиваясь к окну. Странно ли это – испытывать разочарование от его слов? Выходит, она не была для него особенной. Лишь вызывала в нем чувство вины. И все же Дэмьен признавал, что ее присутствие – угроза его спокойствию, а она нарушает, колеблет привычное течение жизни, будто брошенный по озерной глади камень. В конце концов, все сказанное означало, что Дэмьен думал и продолжает думать о ней.
Так вот что значили все эти перемены в его поведении. Дэмьен перестал винить Морриган в том, что она сломала возведенную им броню, что, вольно или невольно, провоцировала в нем ярость. Благодарить его она, однако, не спешила – не нужно было даже начинать ее винить.
Вместе с тем ее терзала мысль: «Выходит, он все еще любит свою