и уничтожат вместе с посёлком.
Мысль о побеге долго доминировала, пока Макс не понял, что единственное безопасное место для людей здесь, в подземном городе. Он должен привести всех сюда. Вот только примут ли беженцев, если он наплюёт на гостеприимство хозяев и унесёт ноги? Навряд ли. Своим побегом он лишь докажет, что колонистам верить нельзя.
«Надо договориться. Встретиться с архонтом, или как там Зоя назвала лидера. Рассказать, попросить о помощи. В конце концов мы же все воюем против машин, оба народа. – убеждал себя Макс. – Аборигены не враги. Я не в плену. Зоя наверняка поддержит, да и её отец кажется вполне адекватен и миролюбив».
Приняв решение, юноша спокойно уснул. Он не знал, как добьётся своих целей. Конкретного плана действий не было, лишь общая идея. Макс не мог знать, что доклад главы исследовательского сектора уже прошёл все инстанции, вызвав немало споров. Подземные жители опасались совершить ошибку и для принятия окончательного решения на завтра назначено собрание, где главным субъектом будет Макс.
***
Мраморные столбы уходили высоко вверх, теряясь в вышине, где поддерживали свод просторного помещения. Макс стоял в первом ряду. По левую руку от него на скамейке разместилась Зоя, по правую – её отец и чуть далее молодая женщина лет двадцати пяти с иссиня-чёрными волосами, собранными на затылке в пучок. Дорогие украшения на запястьях и шее, туника с широкой красной каймой не давали усомнится: это представитель высшего сословия. Женщина не глядела на соседей, смотря только прям перед собой.
Макс переступил с ноги на ногу. Если к наручникам он за время пути от камеры до зала как-то привык, то колодки, надетые минуту назад, стягивали лодыжки, доставляя ощутимое неудобство. Уловив движение юноши, один из стоящих за спиной охранников положил Максу руку на плечо. Молодой человек тут же замер, зная: во второй стражник держит электрошокер. А быть снова поражённым током юноше совершенно не хотелось. Он пришёл сюда получить помощь, а потому старался быть паинькой.
Зал оказался забит битком, многие пришли поглазеть на «пришельца сверху», но простолюдинов, кроме Зои, среди них юноша не заметил. Он уже запросто различал две касты. Элита – смуглые, загорелые, в тогах с каймой, держащиеся надменно, с чувством собственного превосходства. Чернь – бледнокожие, в застиранных абсолютно белых тогах, заискивающие, преклоняющиеся перед знатью. Во всех движениях низшего сословия проглядывало подобострастие, понимание зависимого положения. Макс много бедняков повстречал, пока его конвоировали в зал. Чернь практически не поднимала глаз на отряд, сопровождавший юношу, продолжая заниматься своими делами или торопливо отбегала, стараясь не попасться под ноги. Молодому человеку такое положение дел совсем пришлось не по нраву: в посёлке все общались и по сути были равны, хоть и работали в разных направлениях. Никому не пришло бы в голову оскорбить другого человека или посчитать того ниже себя. Здесь же подобное обращение в порядке вещей.
Ещё Максу