закрыл глаза и сконцентрировался. Это оказалось сложнее, нежели втягивать энергию из силовой линии прямо в мое тело. Для фокусировки я указал пальцем на точку примерно в пяти ярдах от меня.
Идея черпать энергию из удаленного места и контролировать ее казалась мне невозможной, пока Ааз не сказал, что это примерно то же самое, что и упражнение с зажиганием свечи, которое я уже освоил. Теперь это казалось не невозможным, а просто трудным.
Я уверенно сузил фокус и мысленным взором увидел, как в выбранной точке появился мерцающий синий свет. Не нарушая концентрации, я медленно очертил пальцем над головой дугу. Свет следовал за ним, оставляя в воздухе светящийся синий след. Когда он снова коснулся земли или того места, где я почувствовал землю, я вновь переместил палец, направляя свет во вторую дугу защитной пентаграммы.
Мне подумалось: то, что я делал, мало чем отличалось от формирования обычной плоской пентаграммы в хижине Гаркина. Единственная разница состояла в том, что она была выгравирована не на полу, а прочерчена над головой, и ее кончики опускались вниз и касались земли. Это было скорее подобие зонтика, нежели граница.
Еще одно важное отличие, подумал я, выполняя задание, состояло в том, что его выполнял именно я. Я. Скив. То, что я когда-то наблюдал с замиранием сердца, теперь выполнял я сам как нечто обычное.
Я прикоснулся к свету на прежнем месте и завершил пентаграмму. Удовлетворенный, я пару мгновений постоял, закрыв глаза, изучая светящиеся синие линии, запечатленные в моем воображении.
– Потрясающе, малыш, – раздался голос Ааза. – Но, может, ты немного приглушишь ее, прежде чем мы привлечем сюда всех фермеров и охотников на демонов в этой стране.
Я открыл глаза и удивился.
Пентаграмма все еще была там! Не воображаемая, в моей голове, а на самом деле светящаяся над ней. Его холодный синий свет придавал происходящему жутковатую окраску, сводившую на нет тепло нашего маленького костра.
– Извини, Ааз. – Я быстро ослабил контроль над энергией. Вскоре линии пентаграммы потускнели и исчезли. Но они все еще были там. Я чувствовал их присутствие в ночном воздухе надо мной. Однако теперь их нельзя было увидеть обычным зрением.
Скорее от удовольствия, чем от неуверенности в себе, я снова закрыл глаза и посмотрел на них. Они сияли там мерцающей красотой, прохладные и умиротворяющие, в противовес ярости красно-золотого сияния острия силовой линии, упрямо указывающей на путь завтрашнего дня.
– Садись, малыш, и прикончи свою птицеящерку.
Мы уже вышли из леса, но, несмотря на близость дороги, дичи все еще было много, и она охотно попадала в расставленные мною силки. Ааз по-прежнему отказывался составить мне компанию во время еды, настаивая на том, что единственное, что стоит употреблять в этом измерении, – это алкоголь. И я обедал часто и истинно по-королевски.
– Знаешь, малыш, – сказал мой наставник, отрываясь от бесконечной заточки меча, – ты действительно делаешь успехи в учебе.
– Что ты имеешь в виду? – пробормотал я с набитым ртом, надеясь, что Ааз объяснит подробнее.
– Ты гораздо увереннее владеешь магией. Однако тебе