и военных готовите?
Каз посмотрела на княже, но разглядела только, как ветер трепал его волосы.
– А ваш телохранитель не в Гур учился?
– Вег? – Валлет указал большим пальцем себе за спину и усмехнулся. Мотоцикл ехал в нескольких футах впереди них, но княже этого не замечал, потому что на дорогу почти не смотрел. – Не-ет. Нет, нас с ним учили в одном Белом Храме. – Клаудия кашлянула с заднего сиденья. – Ну, так. Как военные к вам затесались?
Казимира приосанилась. Можно сколько угодно ненавидеть родной Орден, но на то он и родной, ты всё ещё испытываешь за него гордость и с честью носишь его цвета.
– У нас преподают искусство убивать.
– Совсем не пафосно.
Каз повела бровью и отвернулась к окну.
– Шутите, княже, сколько изволите. У нас учат генералов наёмных армий, княжеских военачальников, личных телохранителей. Князья сами отправляют к нам своих подданных за лучшей подготовкой.
Валлет глянул на советницу:
– Почему Вега туда не отправляли?
– Собирались, – пробурчала та. – Он отказался.
Отказался? И Белых волновало его мнение?
Валлет хмыкнул и обогнал мотоцикл, ударив несколько раз по клаксону, из-за чего Каз пришлось прикрыть ухо.
– И откуда столько желающих берётся? – спросил Валлет, словно не прерывался. – Вроде помирать за князей для обскуров не самая почётная работёнка?
Казимира улыбнулась князю и ответила так, чтобы услышала советница:
– Единственный способ для обскура безнаказанно убивать чистеньких – стать ассасином.
Давай, карга, скрипи зубами, надеюсь, они в порошок у тебя сотрутся. Княже, наоборот, рассмеялся. Хм, Каз не такой реакции добивалась.
– Тебе никто не обещал укоротить язык? – спросил он, но смех звучал искренне.
– Бывало, – признала Казимира.
– И как ты оказалась в Гур? Шла убивать «чистеньких»?
Ну, только расслабилась.
– Или младенцем подбросили? – не отступал князь.
Казимира молчала. Валлет поглядывал на неё, будто сейчас она передумает и выложит все сокровенные воспоминания.
– Ла-адно, никак тебя не разговорить.
Машина резко свернула вправо, дым повалил из-под колёс. Каз едва удержалась за ручку под крышей, чтобы не свалиться на княже, а ветер швырнул песок ей в лицо. Машина выровнялась, и, шипя ругательства, Казимира стряхнула со лба острые песчинки. Стеклянный кулон, вывалившийся наружу, она вернула за воротник.
– Что за кулон? – спросил Валлет. Яáр, Алаян[13], научи этого дурака смотреть на дорогу и помалкивать. Хотя бы иногда. – Единственное, что осталось в память о матери? – Даже такую фразу княже умудрился опошлить своим мерзким тоном. – О потерянной сестре? Брате?
– Первый трофей, – отрезала Казимира и одёрнула нитку, чтобы стекляшка легла на место, в ложбинку между ключицами.
– А.
– Вторым стал глаз той девки, когда она пришла забирать свою безделушку.
Брови