к тебе?!
Лада вскипела. Она вполне могла возразить, что он платит бешеные деньги ее телохранителю за то, чтобы тот ее защищал, а не отвозил на свидание к похотливому мерзкому старику, который к тому же угрожал и самому отцу, но не стала этого делать. Страх все еще оставался самым сильным ее чувством из всех. Он руководил ею. Он подчинял себе. Лада больно закусила губу, чтобы на глазах не выступили слезы.
– Если хочешь, чтобы я стала уборщицей и кухаркой, без проблем! Буду все драить с утра до ночи! Кстати, я умею готовить и тете Наташе не раз помогала с уборкой! Просто… – она захлебнулась собственным гневом, не зная, что еще сказать. – Просто я не переношу этого амбала! Он тупой и страшный! И постоянно ходит за мной тенью! Пусть уволится!
– Мы уже говорили об этом!
– Найди мне другого! Если тебе так хочется, чтобы я выглядела глупой избалованной богатенькой стервой перед своими одноклассниками, хотя бы найми мне нормального охранника!
Отец помрачнел. Когда-то давно она испугалась бы такого выражения на его лице. Только не сейчас. Теперь в ее жизни были вещи и пострашнее.
– В чем конкретно он провинился? – холодно отчеканил отец, мрачно глядя на нее исподлобья и нервно постукивая по столу костяшками пальцев.
Лада возмущенно помотала головой, изображая недоумение и сарказм.
– А что, он не может просто мне не нравиться?! – воскликнула Лада высоким, сорвавшимся голосом, дрожа от негодования.
Отец ухмыльнулся, покачав головой. Вот и все – она проиграла. Он больше не воспринимал ее всерьез. По ее спине холодной струйкой пробежалось отчаяние. Она сглотнула и тоже усмехнулась. Что за детскую истерику она закатила?.. Если уж она решила скрывать правду, то стоило помалкивать и делать вид, что все нормально. Только она больше не была уверена, что выдержит все это и дальше. Тем более, если Абагаев перейдет от слов к действиям. Когда он перейдет.
– Я, видимо, и правда слишком тебя избаловал… – наконец вынес свой вердикт папа. – Всегда жалел тебя, потому что ты осталась без матери так рано, а я не мог тебе ее заменить… Не мог дать столько внимания и любви. Но, кажется, ты уже переходишь границы.
Упоминать маму в ссорах всегда было для них запретным приемом. Это было жестокой манипуляцией – упрекать Ладу подобным образом. Больше она не чувствовала себя виноватой. Наоборот, она лишь убедилась, что правда была на ее стороне.
– Мне жаль, что у тебя такая плохая дочь и что ты оказался плохим отцом. Мама была бы разочарована в нас обоих.
Глаза отца расширились и наполнились чем-то, что Лада не могла описать одним словом. Чем-то неопределенным, опасным, и в то же время в них читалась какая-то уязвимость. Ей стало стыдно, что ответила папе тем же, но остановиться уже не могла. Она встала, забрала с дивана заранее приготовленную сумку и направилась к выходу. К входной двери тенью метнулся дядя Юра, дворецкий и управляющий их домом в одном лице, без сомнений, внимательнейшим образом прислушивавшийся к завязавшейся стычке. Это взбесило