недовольно протянул отец. – Это я-а позва-ал Миросла-ава. На-м нужно поговорить. Проходи, садись, – указал он вошедшему молодому человеку на свободное место рядом с собой как раз напротив дочери.
Пораженная, Лада так и замерла, держась за стул и все не решаясь сесть, пока Мирослав не опустился на свое место, откинувшись на спинку сидения и скрестив на груди мощные руки. На этот раз взгляд его из искристого, дразнящего, коварного превратился в тяжелый, сосредоточенный и серьезный – ни намека на сарказм или даже иронию. Да и сам он весь теперь превратился в каменное изваяние – неприступное, непробиваемое, холодное.
Стиснув зубы, Лада все же опустилась на стул и, насупившись, тоже скрестила руки на груди, прекрасно понимая, что со стороны такое упрямство могло выглядеть по-детски.
Семен Михайлович картинно вздохнул и отодвинул в сторону пустую чашку кофе.
– Я-а, конечно, предвидел, что все ка-ак всегда-а выйдет не та-ак уж гла-адко, но надеялся, что хотя бы не с порога. Ла-ада, иногда ты меня-а разочаровываешь… Твоя-а грубость выходит за вся-акие ра-амки. Мне все равно, что произошло накануне, но я-а хочу, чтобы больше это не повторя-алось. Ты поняла-а? – Видя полное отсутствие реакции со стороны дочери, отец повысил голос. – Поняла-а, я спра-ашиваю?
Лада закатила глаза и изобразила долгий мучительный вздох.
– Я поняла, – сцедила она недовольно, стрельнув в сторону нахального громилы молнией гневного взгляда.
– Та-акже хочу предупредить ва-ас, молодой человек. Я-а не терплю и не проща-аю ошибок. Если я-а узна-аю от дочери или от кого бы то ни было еще о ва-ашей небрежности, невнима-ательности, грубости, неуважении, неэтичном поведении, то это плохо для ва-ас закончится. Это я-асно?
– Вполне, – Мир кивнул, ничуть не изменившись в лице.
– Ну вот и отлично, – довольный собой, Семен Михайлович взял мобильный и набрал какой-то номер. – Ната-алья, уберите со стола, пожа-алуйста, – потребовал он невозмутимо, и Лада еще больше задергалась, взглянув на часы на мобильном. Иногда папа просто сводил с ума, особенно по утрам, особенно когда начинал всех строить. Буквально через минуту в комнату вошла горничная с подносом в руках, будто все было заготовлено заранее. Впрочем, папа любил церемонии, так что сомнения отпадали – предстоял семейный спектакль. Тетя Наташа обошла стол, собирая посуду. Отец терпеливо ждал, потом довольно крякнул.
– Спасибо, Ната-алья. А теперь унесите это и пусть зайдут остальные.
Не успела Лада возмутиться, как в комнату уже вошел весь их персонал в количестве семи человек: повар, кухарка, горничная, дворецкий, садовник и двое водителей. Все они выстроились в ряд у стены, словно актеры на сцене, и папа внимательно осмотрел каждого.
– Так вот, – начал он торжественно. – Как ты видишь, Миросла-ав, кроме тебя-а, в на-ашем доме работает еще несколько человек. Все они надежные, проверенные и весьма уважа-аемые мной люди. Чуть позднее я-а предста-авлю тебе ка-аждого из них, а пока-а что предста-авлю всем