в конвульсиях, ты клала мордочку на его голову, будто пытаясь снять приступ. Именно тогда я обратила внимание на богатый язык тела кроликов. Они не издают звуки, но это не значит, что общение им недоступно. Запахи и тысячи прикосновений и есть весь их разговор.
Когда я упаковывала почти бездыханного Элиса в переноску, чтобы везти на очередную капельницу, ты – ведь тебя не брали с ним в клинику – металась по комнате. Кризис миновал, Элису вдруг стало лучше, и муж прислал мне видео, как он жует укроп. Я расплакалась прямо на работе от радости и облегчения, а ты увидела, что Элис поднимается на лапки и уже не кружится на месте, и ушла сидеть в кухню. Я тогда пошутила, что ты поехала на курорт после недели сплошного стресса.
Еще три года ты помогала Элису находить себя в пространстве, искать еду и лоток. А я в который раз убедилась, что кролику нужен кролик: без твоего участия Элис ушел бы намного раньше.
Когда Элиса не стало, ты сидела потерянной булочкой, не понимая, что случилось. Или слишком хорошо понимая. Говорят, в такие моменты кроликам надо дать попрощаться с сородичем. В тот же день ты перестала есть, а твое тело уменьшилось, шерсть потускнела. В уголках твоих глаз теперь все время налипали шерстинки, ведь их было некому почистить. И я кормила тебя с рук твоей любимой едой, чистила глаза, такие большие и блестящие, похожие на спелые вишни.
Прошла неделя, и я поняла, что так продолжаться не может. Кролику нужен кролик. Тебе нужен друг.
Как так вышло, что я нашла тебе друга на «Авито»? Все просто: в «Руте» в почему-то пристраивали только крольчих. А я помнила клочья вырванной шерсти и твое порванное ухо. «Да»: с парнями ты ладила всегда куда лучше. И «нет»: кролик с «Авито» – обычно без пяти минут «отказник», смертник – выброшенный кролик.
Однако прошла всего неделя поисков, и мы забрали Криса. Начались хлопоты: его кастрация, прививка, карантин… Все, теперь можно знакомить.
Стали ли вы друзьями? Да, безусловно. Но иначе, чем с Элисом: тебе шел седьмой год, Крису – второй, но мне стало сразу спокойнее. Надолго ли?
Когда я принесла тебя в клинику, ты уже выглядела плохо. Темноволосая врач с тонкими пальцами, нежными чертами лица и внимательным добрым взглядом долго ощупывала твой вздувшийся живот УЗИ-датчиком, а потом внимательно посмотрела на меня:
– Точно стерилизована?
Я не знала, что ответить, ведь мне отдали тебя со словами «стерилизована и привита».
– Мне так сказали…
Доктор объяснила мне, что еще пять лет назад о кроликах знали намного меньше, чем сейчас, их часто оперировали, как кошек или собак, без учета кроличьих особенностей строения.
– Нужна операция, – доктор серьезно смотрела на меня.
В моей голове крутилось: «это лучший врач по кроликам в городе» и «операции такого уровня делает только она».
– Я вам доверяю, – а в горле пересохло.
– Тогда я назначу операцию через неделю. Вам нужно за это время найти ей донора крови.
Воскресенье.