я ей говорю: «Не умирай, мелкая», а она мне: «Не дождетесь».
Доктор позвонила, когда я уже была на работе:
– Все прошло успешно, – в трубке я слышала ее тихий голос и представляла, как она стоит в своем белоснежном халате у телефона администратора – на лице усталость, но отдыхать пока что рано, ведь ждут другие пациенты, – сейчас она просыпается. Но мы еще понаблюдаем, а вы можете приехать за ней после семи вечера.
Я не могла дождаться конца рабочего дня, минуты тянулись, как часы. Это был один из последних жарких дней тем летом, но к вечеру стало стремительно холодать, верный знак, что осень скоро вступит в свои права. Утром я выходила в сандалиях и легких брюках с футболкой, и когда добралась до клиники, поняла, что продрогла.
Та же ассистентка, что встретила нас утром, пригласила меня в кабинет. Ты уже сидела в переноске и жевала длинную и толстую сухую травинку.
– Это действительно была опухоль матки, – лицо врача было расстроенным, – Очень неприятная опухоль, рыхлая и довольно большая. Мы сдали частицу на гистологию. Если результат будет положительным, придется добавить курс химиотерапии. Но пока ждем ответа от лаборатории.
Я везла тебя домой в такси, держа переноску на коленях – одна рука внутри. Ты прижималась к этой знакомой руке и, мелко дрожа, облизывала мне пальцы. Я почти плакала: вспоминала, как я приходила к тебе полежать на коврике в вольере, и ты облизывала мне лицо. Муж шутил, что ты считаешь меня большим кроликом. Кем ты считаешь меня теперь?
Твои швы заживали почти неделю, а результаты гистологии должны были прийти через три. Мне пришлось сразу расселить вас с Крисом по разным частям квартиры, но он рвался к тебе и, пытаясь прокопать ход, даже повредил себе лапы. Когда твои швы зажили и я вернула его в ваш общий вольер, он сразу зарылся носом в твою шерсть и блаженно застыл.
Я ходила на работу и старалась не думать, что не сегодня, так завтра я прочту письмо, где будет правда о твоей болезни. Письмо от лаборатории застало меня в маникюрном кабинете. Сначала я решила не открывать его, но чем дольше смотрела на телефон, тем больше мне хотелось покончить с этим прямо сейчас. И тогда свободной рукой я нажала на ссылку, глянула в документ. В кабинете было прохладно, но меня вдруг бросило в жар.
– Маша, – я старалась говорить как можно спокойнее, – посмотрите, пожалуйста, я все верно поняла?
Три дня в неделю Маша делает маникюр, но еще три дня она – врач в ветеринарной клинике. Как-то мы разговорились про ее ушастых и хвостатых пациентов. Мария тогда усмехнулась: «Они-то нормальные, а вот их хозяева… Именно поэтому я в клинике три дня, а не шесть».
Она отложила маникюрный аппарат и заглянула в телефон.
– Вера, вам не показалось, – ее голос звучал печально, – карцинома – это значит рак.
Я снова сижу в огромном вестибюле ветклиники. Ожидая приема, коротаю время на архитектурном сайте, ищу что-нибудь об этом месте. Не нашла. Попыталась пофантазировать, что в советское время здесь наверняка располагался богатый успешный завод,