древнее искусство стало куда сложнее, чем в начале XIX века[47], но в 1931 году Джон Д. Рокфеллер передал-таки в дар музею Метрополитен коллекцию из пятидесяти пяти выдающихся ассирийских скульптур и рельефов – остаток того, что уже хранилось в Лондоне, Париже и Берлине[48].
Сколь бы ни велико было разочарование на ниве памятников древности, оно компенсировалось выдающимися собраниями азиатского искусства, особенно в Бостоне, а также импрессионистов и постимпрессионистов. Культурные и артистические баталии, которые все еще велись вокруг импрессионизма в Европе, американцев занимали мало. Существовало глубокое родство между пусть новой, но по сути своей буржуазной французской живописью и самосознанием американской промышленной олигархии: в результате начиная с 1890-х годов работы импрессионистов поступали в Новый Свет в поистине ошеломительном количестве[49]. По сей день импрессионизм остается наиболее очевидной сферой, в которой американские музеи чаще всего превосходят европейские.
Северной Америки достигли не только идеи Боде. В 1909 году один из его бывших помощников, Уильям Р. Валентинер, стал первым куратором отдела декоративного искусства музея Метрополитен. В рекомендательном письме Боде представлял Валентинера как своего «самого одаренного и наиболее подготовленного молодого ученика»[50]. Валентинер работал вместе с Боде над экспозицией Музея Кайзера Фридриха и восхищался синтетическим методом своего учителя, который с явной неохотой отпустил бывшего ученика.
В Нью-Йорке Валентинер получил возможность развить идеи Боде: он не только вслед за учителем выставлял в одном зале предметы, относящиеся к определенному географическому или историческому контексту, но и воссоздавал обстановку эпохи. Для нью-йоркского музея были приобретены, в основном во Франции и Англии, целые интерьеры, по частям доставленные в Америку. В 1927 году, с основанием Клойстерса – филиала, в котором разместилась средневековая коллекция музея Метрополитен, – концепция достигла своего апофеоза или курьезной крайности, в зависимости от точки зрения. Фрагменты монастырей и церквей, собранные по всей Европе, были объединены в здании на Манхэттене, которое сегодня куда больше ассоциируется с 1930-ми годами, нежели со средневековьем.
По сей день залы, воссоздающие те или иные исторические периоды, являются отличительной особенностью североамериканских музеев, несмотря на то, что идея эта в основном отвергнута. Слишком часто добросовестная реконструкция смешивалась с произвольными домыслами, так что соответствующий зал свидетельствует не столько о той эпохе, которую он якобы представляет, сколько о той, в которую он создавался. В этой связи часто упоминают интерьеры крыла Роберта Лемана в музее Метрополитен. Созданные в 1975 году, они точно воспроизводят помещения нью-йоркского особняка Лемана, оформленные по его заказу парижской фирмой Жансен в 1959 году и имитирующие интерьеры