Вместо того чтобы передать своим детям знания о взрослой жизни, многие из нас, лишь опасаясь за настоящее и будущее своих детей, как правило, передают им лишь свои собственные и уже многократно усиленные страхи. Ведь не зря говорят:
"Если родители из-за лени или собственной глупости не хотят что-то менять в жизни, детям изменить это намного тяжелее, а внукам – почти невозможно".
И поэтому мы, зачастую, поступаем так, как диктуют нам наши страхи. На первых порах мы лишаем своих детей собственного мнения и права выбора, а затем, как следствие этого, инициативы, активности, деятельности и предприимчивости.
Макс тоже был одним из тех, кто со временем, и причём совсем незаметно для всех, был лишён, при помощи так называемой мягкой силы, права выбора, которое дано нам всем по праву рождения, и в безвозвратное пользование. Неподготовленный и поэтому побеждённый нежданными и неожиданными для него обстоятельствами, он не нашёл для себя иной перспективы, чем стать довольно частым посетителем местных кабаков. Там, по сути, он и проводил всё свободное от работы время. Он приходил домой обычно за полночь и старался как можно меньше показываться на глаза своим родителям, которые, совершенно не понимая, что случилось с их единственным сыном, ещё хоть как-то пытались наставить его на путь истинный. Но на все их навязчивые разговоры и попытки ему помочь Макс, сам не зная и не понимая почему, очень сильно раздражался и зачастую, громко хлопая дверью, исчезал в своей комнате.
Он порвал все отношения с друзьями и знакомыми, предполагая, что они за спиной лишь смеются, и обсуждают его неудачи. Прошло какое-то время, а в жизни Макса, по сути, ничего не изменилось, кроме того, что головы его ещё далеко не старых родителей изрядно побелели, а на его собственном, ещё по-детски свежем и юном лице, появились морщины и неприятный оттенок под глазами. Теряя всё больше и больше под ногами почву, он всё глубже и глубже погружался в бездну собственного отчаяния и бессилия.
Но на этом, так называемые, злоключения Макса ещё не закончились, и в один из вечеров, вдоволь насидевшись в кабаке и изрядно зарядившись спиртным, он зашёл, по дороге домой, на заправочную станцию, чтобы купить ещё чего-нибудь согревающего. Пошатываясь, бродил он между рядами прилавков, пока не нашёл то, что ему было нужно, и подошёл к кассе. Подняв уже давно потускневший взгляд, он увидел перед собой нежное девичье лицо. Огромные голубые глаза из-под роскошных ресниц смотрели на него с сочувствием и даже с каким-то состраданием. Под ласковым взглядом этих огромных, и, как ему показалось, бездонных глаз, его нервы, которые были и до этого ни к чему, сдали совсем. Комок подкатил к горлу, а по телу прошла непонятная дрожь.
И вдруг, внезапно перед его глазами, совсем отчётливо, как на экране телевизора, возник сюжет, где в капитане терпящего бедствие судна он узнал самого себя. В непредсказуемом и зачастую коварном океане его корабль сбился с курса. А капитан, смертельно уставший от борьбы со свирепыми волнами