по небу и приземлился. Так было не раз и не два, а пока Емеля не сказал: «Готов!»
И вот настал день 12 апреля. Утром установили стрелу или, как стали говорить, воздушный корабль на пусковую установку. Юра залез в кабину и прежде, чем закрыть ее наглухо, сказал:
– Не бойся, царевич – все будет хорошо, – а после улыбнулся, похлопал по стенке корабля и воскликнул. – Поехали!
Стрела ушла в небо. Да что же это я? Стрела! Неверно. Корабль поплыл по воздушному океану – вот как правильно. Дальше у высокого дуба молния. Но после разряда и попадания молнии в поточный конденсатор, корабль не загорелся и не исчез. Раньше Емеля использовал эту возможность для путешествий во времени. Но если не изменять направление вверх или вниз, и лететь строго параллельно земле, то остаешься в этом же времени, но скорость становится огромной. Когда пройдет немного времени, можно чуть поднять руль высоты, после еще и еще. Вот уже и земля начинает отдаляться. А еще через какое-то время вдруг понял Юра, что не сидит в кресле командира, а плавает в кабине. Да-да просто плавает, но не в воде, а в воздухе. Хорошо хоть Емеля предусмотрел ремни, с помощью которых можно пристегнуться к сиденью. Так и сделал. Сразу стало удобнее. Выглянул в окошко, а там внизу моря, океаны, горы, леса. Никому и никогда не доводилось вот так высоко взлетать над землей. Ни птице, ни тем более человеку.
На поляне никто не расходился. Хотя непонятно, сколько придется ждать. Все расселись. Кто по пенькам, кто на бревнах. Что интересно – никто не разговаривал. Каждый думал о своем. Где-то часа через полтора появился на поляне царь Берендей.
– Дед! – воскликнул Емеля. – Ты тоже пришел?
– А то как же, – ответил царь, присаживаясь на пенек. – Нечто мне не интересно?
И только он это сказал, появилась на небе точка, но не с той стороны, куда Юра улетел, а обратной. Точка увеличивалась и увеличивалась, а после обрела вид космического корабля. И вот посадка. Что тут началось! Все вскочили и побежали к кораблю. Даже царь Берендей припустил. Кабину открыли, и из нее вылез очень уставший, но улыбающийся Юра.
Емеля хотел подробно расспросить про полет, но пришлось отложить до утра. Кто ж в Тридевятом царстве даст наукой в такой момент заниматься? Бросились все Юру обнимать да целовать, а после понесли на руках во дворец. А там уж столы накрытые. Когда только успели? Должно быть, царь накануне приказ отдал. И давай праздновать!
Юру посадили в большое кресло рядом с царем. Одели его во все самое нарядное. Яства перед ним поставили самые вкусные. Все по очереди хорошие слова о Юре говорят. Но вот слово взял сам царь Берендей. Ох, и нахваливал он Юру! Таких хороших слов от царя ни сыновья, ни внуки не слыхали. А в конце Берендей мне велел записать Юру в летописи Тридевятого царства.
– Как же, царь-батюшка? – спрашиваю я его. – Как пометить, какой Юра? У нас ребятишек с таким именем много.
Но царь он на то и царь, чтоб соображать