Его мышцы так истощены, что дрожат. Его тошнит, но он бросает себе вызов – удержаться от рвоты. Он думает о своих детях, дочках Элизабет и Анне, сыновьях Себастьяне и Нико. Они помогают ему не сдаваться.
– ВВЕРХ, ВНИЗ! ВВЕРХ, ВНИЗ!
Лев не знает, что в этот момент к месту действия приближается Нико. Он привык бродить по району, хоть его мать и предупреждала, чтобы он так не делал. Но каким-то образом он выскальзывает из дома и идёт на шум в нескольких кварталах отсюда.
Подойдя к площади Свободы, он встаёт на цыпочки и сквозь толпу пытается увидеть, что происходит. Его замечает немецкий охранник.
– Иди сюда, парень. Хочешь увидеть поближе?
Нико улыбается, и охранник поднимает его.
– Видишь, что случается с грязными евреями?
Нико растерян. Он знает, что он сам еврей. Охранник, сбитый с толку светлыми волосами и бесстрашием Нико, этого не понял.
– Что они делают? – спрашивает Нико.
– То, что мы им скажем. – Охранник улыбается. – Не волнуйся. Скоро их всех здесь не будет.
Нико хочет спросить, куда они денутся, но охранник внезапно выпрямляется. Подъезжает грузовик, на пассажирском сиденье сидит низкорослый офицер. Это Удо Граф. Он ответственный за эту операцию.
Охранник выбрасывает вперёд руку в знак приветствия. Удо кивает. А потом, в эту их первую, но далеко не последнюю встречу, Удо видит Нико. Подмигивает ему. Нико пытается подмигнуть в ответ.
Автомобиль едет дальше мимо рядов измученных мужчин, встающих и садящихся под лучами палящего солнца.
Как разрастается ложь
Иногда я наблюдаю за тем, как люди едят. Нахожу это любопытным. Еда – то, что поддерживает в нас жизнь, так что разумно было бы выбирать ту еду, которая приносит больше всего пользы. Однако вы выбираете то, что больше придётся по вкусу. Я вижу, как вы приходите в рестораны самообслуживания и набираете того-сего, игнорируя другую еду, хотя знаете, что она более полезна.
Я замечаю, как вы делаете это, потому что так же вы поступаете со мной. Вы добавляете ложечку Правды здесь, ложечку там. Опускаете то, что вам не нравится, и вскоре ваша тарелка оказывается наполнена до краёв. Но так же, как выбор вредной еды впоследствии приведёт к разрушению вашего тела, так и порционное принятие правды в конечном итоге закончится гниением вашей души.
Возьмём, к примеру, мальчика, родившегося в 1889 году в большой австрийской семье. Отец всё время бьёт его, учителя бранят, а мать, похоже, единственный человек, которому он был дорог, умирает, когда ему исполняется восемнадцать. Он становится угрюмым, замкнутым. Плывёт по течению, считая себя художником, но не находит признания в мире искусства. Со временем он превращается в одиночку. Зовёт себя Волком. Всё чаще винит во всём других. Это они виноваты, а не я. Запускается механизм самообмана.
Когда начинается война, Волк становится добровольцем. Ему по душе понятность и чёткость боя и свойственная ему избирательная правда – ведь в любой войне истина у каждого своя. Единственная